Влияние внутриукраинского кризиса на политику Литвы

Баторшина И.А., Воловой В.В.

//

События вокруг Крыма вернули международную политику в эпоху силовой Realpolitik, изменили её экономический, политический и военный облик, существенно повлияли на отношения России с ЕС и НАТО. Литва, будучи членом Евросоюза и Североатлантического Альянса, также ощутила на себе произошедшие на международной арене изменения, которые заметно повлияли как на внешнюю, так и на внутреннюю политику Литовской Республики. В связи с этим авторы статьи попытались зафиксировать, обобщить и проанализировать ключевые моменты новых тенденций во внешнеполитическом курсе страны и внутри неё.

В ходе анализа внутриполитической ситуации в Литве после крымских событий были рассмотрены политические позиции президента страны Дали Грибаускайте, кадровые и финансовые изменения в сфере литовской оборонной политики, влияние украинского кризиса на энергетические планы государства. Кроме того, Литва оказалась в авангарде западной политики санкций против России, и авторы статьи постарались прояснить обоснованность такой позиции Литовской Республики с учётом её достаточно тесных экономических связей с Российской Федерацией (особенно сельскохозяйственных).

Что касается внешней составляющей перемен, то в данном случае основное внимание было уделено вопросу безопасности Литвы в контексте её членства в НАТО. Суть в том, что Литовская Республика исторически сомневалась в желании и способности Альянса защитить её от возможной военной агрессии со стороны России. После событий в Крыму эти опасения лишь усилились, и сегодня Литва активно пытается добиться от Североатлантического Альянса реальных гарантий своей безопасности. Наиболее ожидаемое решение – расширение военного присутствия НАТО в странах Балтии и Польше (желательно, на постоянной основе).

Наконец, конфликт на Украине заставил Литву чётко определиться с теми, кто является её важнейшими стратегическими союзниками. Ими, судя по всему, стали Польша и Соединённые Штаты, несмотря на некоторые неприятные моменты в двусторонних отношениях с данными странами в недавнем прошлом.

Ключевые слова: Литва, внешняя политика, Грибаускайте, украинский кризис, Крым, Россия, НАТО

Введение

События вокруг Крыма стали переломным моментом в мировой политике. Вкупе с происходящим на Украине, они по своему геополитическому значению соизмеримы с распадом Советского Союза и 11 сентября 2001 года. Суть крымской истории неотделима от Майдана, который явился прологом к дальнейшему развитию ситуации в Крыму и на Донбассе. Ключевые моменты произошедшего следующие.

Во—первых, укоренение правового нигилизма. Майдан, по сути, стал антиконституционным переворотом при молчаливом согласии и содействии Запада. Одно то, что новые украинские власти не смогли (или не захотели) оформить отстранение В. Януковича от власти (организовать хоть какой—то импичмент), говорит о том, что Украина как цивилизованное правовое государство просто перестало существовать. Дальнейшие события лишь ухудшили ситуацию, а выборы нового президента страны изменили положение дел в лучшую сторону лишь отчасти. В целом же легитимность сегодняшнего политического режима на Украине продолжает вызывать серьёзные сомнения, а его действия просто потрясают своей «демократичностью» (например, политическая расправа с украинской коммунистической партией).

Майдан, а затем Крым серьёзно пошатнули основы мирового правового порядка, который, по сути, уступил место жёсткой и циничной Realpolitik. Правовой нигилизм и новые военные реалии, замешанные на двойных стандартах со всех сторон, постепенно стали раскручивать маховик новой Холодной войны. Санкции со стороны западного сообщества в отношении Российской Федерации и предпринятые ею ответные шаги вывели спираль противостояния на новый уровень.

В сложившейся ситуации каждая страна вынуждена искать своё место, определяться со своей позицией, выбирать между «своими» и «чужими». Литва – не исключение. В то же время следует отметить, что её выбор изначально был облегчён членством Литовской республики в ЕС и НАТО. Иными словами, она по определению оказалась на стороне Запада в его противоборстве с Россией. Однако, нюанс заключается в том, что Вильнюс не стремится ограничиться ролью пассивного игрока, действующего в рамках стратегии «старших партнёров», пытаясь быть в авангарде процесса принятия ключевых решений. Это касается и поисков ответа на российское ноу—хау со стороны НАТО, и санкционной политики трансатлантического сообщества в отношении Москвы. При этом анализируемые события внешнеполитического характера отразились на политической, экономической и социальной ситуации внутри Литвы.

О влиянии украинского кризиса на внутреннюю политику Литвы.

События в Крыму и усиление внутриукраинского конфликта пришлись на время президентской предвыборной кампании в Литве. Явным фаворитом оставалась Д. Грибаускайте, действующий президент Литвы. Согласно данным социологического бюро «Спинтер Тиримай», за Д. Грибаускайте готово было проголосовать свыше 39% населения. Ближайшие политические конкуренты получили значительно меньше голосов: социал—демократ З.Бальчитис лишь 9,7% от общего числа участвовавших в опросе, а представитель партии Труда А.Паулаускас — 8,7% [7]. Сильные кандидаты от партий Союз Отечества/ Христианские демократы, либералы, Социал—демократическая партия сняли свои кандидатуры, ограничившись поддержкой действующего президента. Когда стало известно, что представитель соцдемов А.Буткявичюс снимает свою кандидатуру с выборов, президентская гонка лишилась какой—либо реальной интриги. В итоге Грибаускайте прошла во второй тур с гораздо более слабым политическим соперником З. Бальчитисом, личная популярность которого в Литве составляет всего 2% [6].

Несмотря на то, что к Грибаускайте накопилось немало претензий со стороны экспертного сообщества, включая критику ее внешней политики и провального саммита в Вильнюсе в ноябре 2013 г., она оставалась бесспорным лидером на протяжении всей предвыборной гонки. Более того, украинские события и обострение отношений Вашингтона и ЕС с Россией повлияли на рост симпатий к действующему президенту. В своем интервью Д. Грибаускайте заявила, что «Россия начала фактическую оккупацию Крыма» [22] и далее: «Референдум в Крыму и его результаты нелегитимны, так как нарушают конституцию Украины, международные нормы и Хартию ООН» [22]. В Литве на государственном уровне позиция Российской Федерации была расценена как стремление пересмотреть «законность распада СССР и предъявление претензий на бывшие в управлении СССР территории» [13].

Если ранее в каждом электоральном цикле литовским политикам приходилось разыгрывать антироссийскую карту, то весной с.г. Грибаускайте не пришлось прилагать серьезных политических усилий для раскачивания антироссийских настроений в стране. Население было настолько обескуражено стремительным присоединением Крыма к Российской Федерации, что в республике назревали реальные фобии в отношении возможной «оккупации» Литвы. Так, согласно данным, полученным в ходе опроса общественного мнения в апреле 2014 г., 87% населения были уверены, что РФ может попытаться оккупировать Литву или ее часть [30].

В феврале—марте в Вильнюсе и Дублине литовскими активистами были организованы митинги в поддержку Украины, в мае по инициативе Литвы и Украины в Вене прошел круглый стол по вопросу нарушения прав человека в Крыму. В марте—апреле с.г. Сейм Литвы принял осуждающие Россию резолюции, выдвинуты даже оригинальные предложения о подсчете «ущерба от оккупации Крыма Российской Федерацией» [13]. Неоднократно президент республики Д. Грибаускайте и министр иностранных дел Л. Линкявичюс заявляли о необходимости незамедлительного реагирования на действия России в Крыму. Безусловно, эти обстоятельства в серьезной степени сплотили электорат вокруг действующего президента.

Кроме того, уже в марте в Литве серьезно заговорили о мерах по укреплению обороноспособности страны. Впервые президент поставила вопрос о необходимости увеличения финансирования на оборону республики, что было поддержано большинством жителей страны (согласно опросу общественного мнения, 64,3% населения Литвы согласны с увеличением финансирования обороны)[7].

Напомним, ранее Д. Грибаускайте неоднократно делала заявления из которых следовало, что чрезмерные военные расходы и участие страны в военно— политических операциях НАТО будут поддержаны только в случае их крайней необходимости. В последние годы политика главы литовского государства была направлена на существенное сокращение военных расходов. Так, по данным министерства финансов ЛР на оборону в 2010 г. было выделено 990 млн литов, что на 178 млн литов меньше, чем в 2009 г[19]. До 2008 г. включительно для литовской экономики была характерна тенденция увеличения объемов ассигнований оборонной отрасли: 2004 г. – 926 млн. литов, 2005 г. – 977,6 млн. литов, 2006 г.— 1млрд 294 млн. литов, 2008 г. – 1,5 млрд. литов[18]. С 2009 г. происходит последовательное сокращение расходов на военные нужды: 2009 г. – 1,1 млрд. литов, 2010 г. – 990 млн. литов. Эти цифры говорят не только о влиянии финансово — экономического кризиса, фактор которого не следует исключать, но и о заметно изменившихся приоритетах нового главы государства. Более того, еще в июле 2011 г. Грибаускайте открыто поставила под сомнение необходимость выполнения обязательств перед Североатлантическим альянсом. В первую очередь, речь шла о необходимости финансирования обороны государства—члена альянса в размере 2-% ВВП. Естественно, подобные высказывания литовского президента в ызвали раздражение в Вашингтоне и ухудшили общий фон литовско—американских отношений.

Украинские события серьезно скорректировали приоритеты литовского руководства. Во—первых, на высшем уровне страны было заявлено о необходимости пересмотра оборонной концепции Литвы [28]. Во—вторых, в марте с.г. Грибаускайте озвучила необходимость повышения уровня финансирования на оборону до 2% ВВП. 29 марта с.г. Сеймом республики было принято решение о постепенном увеличении финансирования до 2% ВВП к 2020 г[40]. В июне с.г. правительством Литвы запланировано выделить дополнительное финансирование на оборону в размере 130 млн. литов уже в текущем году [35].

Более того, Д. Грибаускайте провела и серьезные кадровые перемены в рядах Министерства охраны края. Так, по предложению президента в конце июня с.г. был назначен новый министр обороны генерал—майор Й.В.Жукас, ранее занимавший должности военного представителя Литвы в постоянном представительстве Литвы при НАТО и ЕС, командующего сухопутными силами Литвы. Новым командующим ВВС назначен полковник А. Навицкас. Кстати, Жукас уже гарантировал президенту сделать все возможное, чтобы в сентябре на саммите в Уэльсе Совет НАТО принял положительное решение о размещении постоянных военных баз на территории Литвы [1].

Литовское правительство и лично президент стали активно поддерживать идею о введении против России секторальных санкций, эмбарго на поставку вооружений [11]. В первую очередь, это касалось заинтересованности в срыве российско—французской сделки о поставках вертолетоносца типа «Мистраль». Как заявила 22 июля с.г. Д. Грибаускайте: «Европейский союз должен остановить «мистрализацию» российской политики» [39].

При этом экономические издержки политического энтузиазма явно не учитывались. Так блокада Клайпедского порта и широкое продовольственное эмбарго, введенное РФ с 07 августа с.г., стали полной неожиданностью для литовской стороны.

Казалось бы, указ президента В.В.Путина о применении отдельных специальных экономических мер для обеспечения безопасности России должен был стать побуждающим стимулом к снижению градуса столь агрессивной риторики и проведению более гибкой политики, основанной на защите интересов национальной экономики. Об этом говорит хотя бы тот факт, что согласно расчетам европейских финансовых аналитиков, от введенного Москвой запрета в большей степени пострадают Литва и Польша, у которых объем экспорта в РФ в 2013 г. составил 3,2 млрд. евро и 2,9 млрд. евро соответственно [52].

Объем литовского экспорта продуктов питания в РФ составляет 22% от общего экспорта Литвы. При этом экспорт запрещенных к ввозу продуктов питания достигает 70—80% по отдельным категориям товаров от общего объема экспорта в РФ [34]. По предварительным подсчетам литовского министерства экономики, в случае, если санкции РФ продлятся год, потери национальной экономики достигнут 1 млрд. литов или 0,8% ВВП.

Экспорт молочной продукции составляет около 1/5 доли от общего экспорта в РФ. Введенный Россией запрет на ввоз продуктов серьезно ударил по молочному производству. Согласно сведениям, представленным министром сельского хозяйства В. Балтрайтене, прямые убытки крупнейших молокоперерабатывающих предприятий достигнут 200 млн. литов [46]. Четыре крупнейших производителя молока «Пиено жвайгждес», «Жемайтиос пиенас», «Рокишкио сурис» и «Вилкишкю пиенине» ежедневно перерабатывали до 1400 тонн молока, предназначенного для поставок на российский рынок. Представители компании «Вилкишкю пиенине» (объем продаж молока на российский рынок достигает 20—25% от общего объема продаж компании) уже заявили, что введенное эмбарго «окажет негативное влияние на финансовые результаты предприятия».

Компании запросили субсидии у правительства в качестве компенсации ущерба, оцениваемого в размере 5,8 млн. евро ежемесячно. Кроме этого, представители литовского бизнеса выдвинули предложение о снижении налога на добавленную стоимость до 5%, что может частично компенсировать потери литовского бизнеса и стимулировать внутреннее потребление [43]. Рассматривается и возможность осуществления интервенционных закупок.

Представители литовского молочного бизнеса, действительно, оказались в сложной ситуации. Часть фермерских предприятий, реализовавших европейские инвестиционные проекты, не готовы в ближайшие 5 лет менять направления предпринимательской деятельности. Подтверждением этому являются слова председателя правления «Рокишкио пиенас» А.Трумпы: «Если помощи не будет, производство может упасть на треть, со всеми вытекающими последствиями. Хочу отметить, что поиск новых рынков в границах ЕС на сегодня практически невозможен» [14]. В связи с этим отдельные крупнейшие литовские предприятия по переработке молока (к примеру, «Пиено жвайгждес») уже в середине августа прекратили закупки молока, ссылаясь на непредвиденные обстоятельства и угрозы. Ассоциация сельскохозяйственных кооперативов Литвы зафиксировала снижение закупочных цен с начала августа на 30% [10].

Влияние российского эмбарго крайне негативно скажется на мясоперерабатывающих предприятиях Литвы. Предварительные расчеты ущерба литовских мясоперерабатывающих компаний достигают 250 млн. литов [46]. Дело в том, что на российский рынок поставляется бычье мясо (около 30—35% от общего экспорта мяса), которое по своим характеристикам не соответствует стандартам ЕС, поэтому это мясо имеет спрос только в России [33]. В связи с этим представители одного из крупнейших предприятий ЗАО «Агарас» выражают скептическое отношение к возможностям сбыта продукции на новых рынках [33].

Прогнозируется, что на запрет болезненно отреагирует также транспортный сектор. Эксперты предполагают, что банкротств в секторе логистики, связанном как с экспортом, так и с реэкспортом в РФ, не избежать (заметим, что в Литве свыше 1000 предприятий занято в сфере автоперевозок) [25]. Тревожным сигналом стало сообщение, полученное литовской биржей труда в середине августа с.г., о том, что крупное транспортное предприятие Hofa планирует уволить до 210 сотрудников. Литовская национальная ассоциация перевозчиков Linava также сообщила о нескольких десятках предприятий, которые сталкиваются с серьезными проблемами [12].

Самая большая проблема заключается в том, что Россия закрыла рынок для всей Европы. Следовательно, перед Литвой стоит очень сложная задача по поиску новых рынков сбыта за пределами Европейского союза, в первую очередь, для скоропортящихся продуктов питания. В середине августа министр иностранных дел Л. Линкявичюс сделал заявление, что экспортеры занимаются поисками новых рынков сбыта в Азии и арабских странах [44], и определены «новые направления». Однако, более детальной и обнадеживающей информации не последовало.

Между тем, в литовском общественном и политическом дискурсе преобладает мнение, что нынешнее эмбарго повлечет банкротство лишь отдельных крупных предприятий, но не приведет к серьезным негативным последствиям для экономики в целом. Первую реакцию президента Д. Грибаускайте можно охарактеризовать как весьма сдержанную: «Во—первых, нам необходимо очень спокойно реагировать. Без всякого сомнения, та или иная реакция были ожидаемы. Мы окончательно еще не знаем, какой будет список – или это будет полная блокада, или это будет частичная блокада, в отношении каких стран она будет введена» [24].

Аналогичные настроения продемонстрировали представители литовского бизнеса. Финансовый аналитик Т. Марчюлайтис подчеркивает, что в долгосрочной перспективе санкции РФ «только на пользу» Литве, учитывая то, что останутся «на плаву» наиболее конкурентоспособные предприятия [50].

Отдельные специалисты воспринимают российское продовольственное эмбарго скорее как показательный и кратковременный жест. Так, ведущий экономист Сведбанк Н. Мачюлис полагает, что Литва от российских санкций не пострадает: «Эти санкции звучат страшно, однако их влияние на Литву и всю Европу символичное» [25].

К тому же Вильнюс всерьез рассчитывает на получение дополнительного финансирования из структурных фондов ЕС на компенсации убытков литовского сельскохозяйственного сектора. Так, министр сельского хозяйства Литвы В. Балтрайтене 13 августа обратилась в Совет ЕС по сельскому хозяйству и рыболовству с просьбой провести экстренное совещание министров сельского хозяйства стран ЕС для обсуждения путей смягчения последствий от наложенных РФ санкций на ввоз продуктов и товаров [41]. Однако, после того как Европейская комиссия приняла решение выделить дополнительную финансовую помощь в размере 125 млн евро, стало очевидно, что этой суммы явно недостаточно, и национальным экономикам ЕС придется самостоятельно справляться с последствиями российского продовольственного эмбарго [47].

Вместе с тем, даже под давлением экономических ответных санкций, Вильнюс продолжает придерживаться линии на ужесточение политики ЕС и Вашингтона против России. В то время как ряд высокопоставленных чиновников стран—членов Европейского союза критиковали санкции ЕС против России (Венгрия, Словакия, Чехия), отмечая, что это приведет к блокированию экономического роста в государствах ЕС, министр иностранных дел Л. Линкявичюс стал заметен своей фразой: «Лучше стрелять себе по ногам, чем позволить кому—то стрелять себе в лицо»[42].

Несмотря на то, что, по всей видимости, энтузиазм Европейского союза будет постепенно угасать под давлением ассиметричных санкций Москвы, Литва будет продолжать действовать под влиянием идеологических концепций, а не экономических соображений, продвигая идею дальнейшего ужесточения санкционного режима в отношении России. Так, глава государства Д. Грибаускайте заявила, что ответные санкции Москвы не приведут к смягчению позиции США и Европейского союза по отношению к России [24].

В этих условиях во второй половине августа с.г. усилия правительства Литвы были сконцентрированы на поисках новых рынков сбыта для товаров литовского происхождения. 18 августа с.г. кабинетом министров был представлен откорректированный план развития сельского хозяйства на 2014—2015 гг. Исходя из соображений, что, во—первых, эмбарго будет носить кратковременный характер, во— вторых, необходимо сохранить сбалансированный бюджет перед введением евро с января 2015 г., в—третьих, все—таки рассчитывая на дополнительные компенсации из средств ЕС, правительство приняло решение не компенсировать убытки фермерам и отложить вопрос о налоговых льготах и снижении НДС.

Основные положения документа направлены на содействие предпринимателям в поисках новых рынков сбыта, облегчение доступа к финансовым инструментам и расширение экономического представительства Литвы за рубежом. Предполагается оказывать представителям местного бизнеса широкий спектр консалтинговых услуг, для предпринимателей наиболее уязвимых секторов (сельское хозяйство и логистика) помощь в поиске партнеров будет оказана на безвозмездной основе [48].

Вторым важным аспектом, на который повлиял украинский кризис, стала энергетическая политика Вильнюса. Литовская сторона постарается максимально использовать неблагоприятную международную обстановку для Российской Федерации не только при решении спорных вопросов о ценообразовании на газ, но и в целом для продвижения своих энергетических проектов. В начале апреля с.г. на встрече председателей парламентов-членов ЕС Грибаускайте заявила: «…агрессия в Крыму…побуждает переосмыслить нашу политику, ускорить реализацию энергетических проектов, теснее сотрудничать в области экономики» [15].

Напомним, что придя к власти в 2009 г. Грибаускайте заявила, что базовым национальным приоритетом является демонополизация литовского энергетического рынка. Литовская сторона продемонстрировала жесткую последовательность в намерении демонополизировать внутренний рынок, приняв в июне 2011 г. закон о выделении из «Летувос Дуйос» транспортных и распределительных мощностей. В октябре 2011 г. было утверждено, что реорганизация должна быть завершена к ноябрю 2014 г. Оказавшись под мощным политическим давлением, «Летувос Дуйос», в котором российскому «Газпрому» принадлежало 38% акций, вынужден был с этим согласиться. В июне с.г. «Газпром» прекратил свое участие в литовских компаниях Amber Grid (37,06% акций) и Lietuvos Dujos (37,06% акций), продав свои акции литовским государственным компаниям [3].

Вместе с тем, литовские эксперты выражают серьезную озабоченность преждевременным обострением отношений с российским «Газпромом» в условиях незавершенных энергетических проектов, в первую очередь – строительства СПГ терминала в Клайпедском порту. Кроме того, СПГ терминал не способен решить проблему обеспечения энергетической независимости Литвы и ликвидировать энергетическую изоляцию Литвы путем подсоединения ее энергосистем к западноевропейским системам. К тому же и рентабельность СПГ терминала находится под большим вопросом. В связи с этим Литва неоднократно предлагала Латвии покупать сжиженный природный газ с клайпедского терминала.

Внешняя политика Литвы после присоединения Крыма к России.

События вокруг Крыма и дальнейшее развитие ситуации на Украине оказали значительное влияние как на внутреннюю, так и на внешнюю политику Литвы. Процесс внешних изменений имеет несколько важных составляющих.

1. Больше безопасности

Прежде всего Литва (в первую очередь – президент страны Даля Грибаускайте) заговорила о своей недостаточной защищённости. Иными словами, Литовская республика и раньше выражала озабоченность в связи с агрессивной политикой России на международной арене (особенно на постсоветском пространстве) и её ремилитаризацией (в том числе в Калининградской области), но после присоединения Крыма (в Литве вхождение полуострова в состав Российской Федерации было расценено как захват части суверенной территории Украины) в стране начался настоящий психоз – российских танков ждали со дня на день (были опасения, что агрессия начнётся прямо в ходе учений «Запад—2014», сейчас ждут «зелёных человечков»).

При этом в Литве традиционно сомневались в способности НАТО оперативно и эффективно защитить Вильнюс в случае военной агрессии со стороны России. В качестве причин указывались следующие. Во—первых, недостаток политического единства в рядах Североатлантического Альянса: проще говоря, пока российские войска будут захватывать территории, «старая Европа» будет решать, как бы сделать так, чтобы члена блока защитить, но при этом своих солдат на фронт не посылать и Москву не обидеть. И если до Крыма подобного рода сомнения высказывались местными экспертами с большей или меньшей уверенностью в надёжности 5 статьи, после крымских событий Литва в буквальном смысле этого слова потребовала у партнёров по НАТО подтверждения их готовности защитить её от возможного нападения со стороны России.

И пришлось высшим натовским и даже американским чинам успокаивать Вильнюс. Исключительным событием в данном контексте стал визит в Литву Джозефа Байдена, в ходе которого вице—президент Соединённых Штатов ответственно заявил: «Позиция президента очень твёрдая: мы будем реагировать. Мы будем реагировать на любую агрессию против любой страны НАТО» [31]. Однако громкие слова – это всего лишь слова, требующие практических шагов.

Литва собирается некоторое время самостоятельно противостоять российской агрессии, но в долгосрочной перспективе вынуждена полагаться на масштабную военную помощь Североатлантического Альянса. В связи с этим, большим достижением, по словам Д. Грибаускайте, стало утверждение планов НАТО по обороне Польши и стран Балтии [45]. Однако, нюанс в данном случае заключался в том, что, в первую очередь, это были планы по обороне Польши. Соответственно, после истории с Крымом Литва стала активно настаивать на выработке чёткой стратегии по защите собственно балтийских стран, находящихся «на линии геополитического фронта». При этом в Вильнюсе полагают, что далеко не лишним стало бы создание в регионе постоянной базы НАТО (уже не говоря о воздушной миссии Альянса).

Вопрос – готово ли НАТО к подобного рода шагам. Альянс, по сути, был обескуражен крымскими событиями. Однако, пришёл в себя он достаточно быстро и сделал это с радостью (создаётся впечатление, что после долгих и мучительных поисков «миссии XXI в.» все в НАТО были рады возвращению к старому доброму противостоянию с воплощающей вселенское зло имперской Москвой). И полетели в Литву натовские истребители (буквально выстроилась очередь из союзников, готовых усилить своими ВВС воздушную полицию НАТО в Литовской республике), поплыли корабли, поехали американские морпехи [38, 17, 32]. Министр иностранных дел Литвы Л. Линкявичюс даже выразил надежду на то, что военные США в той или иной форме останутся в стране на постоянной основе [36]. В то же время премьер—министр страны А. Буткявичюс призвал НАТО коренным образом откорректировать планы обороны Альянса в целом и Литвы – в частности: «Это странная война, в которой прежде всего используется информационная, так называемая мягкая сила, и только потом может быть использована военная сила.

Это заставляет существенным образом пересмотреть оборонительную концепцию и в Литве совместно с НАТО. (…) Следует подчеркнуть, что надо пересмотреть не только литовскую, но и натовскую концепцию. Прежде всего в таких странах как Литва, Латвия и Эстония, которые граничат с Россией (…)» [20].

Но одно дело – демонстративная поддержка, которая сегодня есть, а завтра уже уплыла и улетела, и совсем другое – полноценная американская или натовская база в Литве или в одной из стран Балтии. В связи с этим примечателен доклад Комитета по обороне палаты общин Великобритании. «Риск нападения России на страну—члена НАТО, хотя и небольшой, все же является значительным. Мы не уверены, что в НАТО готовы к этой угрозе», – заявил председатель комитета консерватор Рори Стюарт. В этой связи авторы доклада предлагают: установить постоянное присутствие войск НАТО и военной техники в странах Балтии, улучшить существующие силы быстрого реагирования, провести широкомасштабные учения с участием военных и политических лидеров всех стран— членов альянса. При этом в докладе говорится, что у НАТО может не быть «коллективной политической воли, чтобы предпринять согласованные действия для сдерживания нападения» [8].

Иными словами, можно говорить о двух новостях для Литвы. Плохая – опасения Литовской республики по поводу политической разобщённости НАТО и его слабой практической готовности к российской агрессии оказались вполне себе реальными и обоснованными. Хорошая – в Альянсе наступает понимание того, что надо что—то менять.

Британцы (в том числе – лично премьер—министр стран Соединённого Королевства Дэвид Кэмерон), соответственно, предлагают радикальное изменение подхода, что не может не радовать страны Балтии. Но важнее то, что думают по этому поводу в Вашингтоне, и вот что на Аспенском форуме по безопасности заявил председатель Объединённого комитета начальников штабов США генерал Мартин Демпси: «Нашим первым ответом на ситуацию вокруг Крыма и восточной Украины стало большее внимание Альянсу, заверение наших союзников (особенно тех, которые граничат с Россией, и в которых проживают многочисленные русские диаспоры) в том, что мы верны 5 статье, утверждающей: один – за всех и все – за одного. И я думаю, что этот ответ был эффективным. В сентябре мы встретимся в Вильнюсе. Основной вопрос: что мы, как Альянс, реагируя на эту провокацию, должны сделать по—другому? Сегодня мы можем говорить о множестве вещей, таких как улучшение готовности и усиление Сил быстрого реагирования НАТО. Также мы можем обсуждать передислокацию наших сил в Европе. Мы думаем обо всём. Я предполагаю, что вы не станете свидетелями возвращения сил в Европу для постоянного базирования, но я надеюсь, что мы признаемся себе в том, что мы в последние лет 10—15, наверное, относились к Европе «спустя рукава». Больше так смотреть на Европу мы себе позволить не можем. И мы, обеспечивая безопасность наших европейских союзников, должны увеличить темп, улучшить качество готовности и учений» [27].

Бросать на произвол судьбы Европу (в том числе – балтийские страны) Америка, вроде бы, не собирается, но речь в высказываниях М. Демпс и в основном идёт не о базах, а о качестве сил быстрого реагирования НАТО и совместных учениях. Более конкретно в данном случае высказался опять же американский генерал, верховный главнокомандующий Объединенными вооруженными силами НАТО в Европе Филип Бридлав. По его словам, Альянс «должен сделать больше в части гарантий Польше, Латвии, Литве и Эстонии и продвинуть ресурсы на восток», поэтому следует рассмотреть вариант создания базы НАТО, способной в случае возникновения кризиса в кратчайшие сроки выполнить задачу обеспечения боевых подразделений НАТО необходимым им вооружением, боеприпасами и продовольствием. «Обсуждаются возможные пункты базирования, однако, фаворитом на создание базы является расположенный на берегу Балтийского моря польский город и порт Щецин», – констатировал генерал [16] (про поддержку данной идеи со стороны покидающего свой пост генсека НАТО Андерса Фога Расмуссена даже говорить не стоит – он, после разоблачительной речи В. Путина о несогласованно обнародованном разговоре, превратился в откровенного «ястреба» по отношению к России).

Таким образом, всё для Литвы, вроде бы, складывается удачно. Но вот незадача: две трети немцев высказались против создания баз НАТО в Польше и странах Балтии [29]. И ладно бы общественное мнение (в последние время в демократической Европе политики не всегда принимают его во внимание), так ведь сама Ангела Меркель не в восторге от этой идеи (уже не говоря об исторически сложных политических отношениях между Берлином и Варшавой, и возможном нежелании Германии усиливать военно—политические позиции Польши в Европе) [51]. Иными словами, твёрдой гарантии того, что предложения Лондона, Ф. Бридлава и А. Ф. Расмуссена по поводу создания базы Альянса, по крайней мере, в Польше, будут без каких—либо возражений поддержаны всеми его членами, нет. Тем не менее, что—то НАТО в данном направлении сделать будет вынуждено, чтобы успокоить своих восточноевропейских союзников.

Обобщая, можно сказать, что после событий в Крыму Литва заметно активизировалась на трансатлантической арене, поставив себе цель добиться от союзников по НАТО чёткого подтверждения своих обязательств в рамках 5 статьи и конкретных практических шагов в данной сфере. Если в результате хотя бы в Польше будет создана крупная база Альянса, это уже станет крупным военно— политическим достижением для Вильнюса. И даже если это в большей степени будет решение НАТО, а не заслуга Литовской республики, Вильнюс всё равно de jure и de facto почувствует себя более защищённым (оставляя за скобками вопрос о том, а собирается ли Россия в принципе захватывать страны Балтии). Наконец, даже если натовской базы в Польше не будет (что с учётом позиции Германии вполне вероятно), Альянс каким—то образом, скорее всего, всё же постарается создать видимость укрепления безопасности своих восточных границ (например, за счёт регулярных крупномасштабных учений в регионе), а значит соответствующие амбиции и надежды Литвы в той или иной степени будут удовлетворены (а Д. Грибаускайте сможет громогласно заявить о невиданном успехе литовской дипломатии).

Санкции нон—стоп

Вторым важным последствием российских действий в Крыму для внешней политики Литвы стал зашкаливающий энтузиазм страны в области введения и ужесточения экономических и иного рода санкций Запада по отношению к России. Вот лишь несколько высказываний высших должностных лиц государства на эту тему.

«Сегодня, как и вчера, активность военных действий с территории России усилилась. Такое замешательство ЕС и такая нехватка смелости применить серьезные санкции в отношении к России я расцениваю как приглашение Путину быть еще более агрессивным, и выполнять свои задачи, добиваться своих целей еще более открыто, чем раньше», – заявила президент Литовской Республики Д. Грибаускайте после завершения саммита ЕС [5].

А вот слова министра иностранных дел страны Л. Линкявичюса: «Украина предпринимает необходимые шаги и стремится к мирному диалогу с Россией, однако, из этой страны на Украину продолжают идти танки. Поэтому просто выражать обеспокоенность – недостаточно, нам следует говорить о дальнейшем усилении санкций в отношении России. (…) Думаю, что европейские санкции должны быть более жёсткими и глубокими. Этот потенциал ещё не исчерпан» [9, 37].

И ещё раз господин Л. Линкявичюс: практически не сомневаясь в том, что именно ополченцы (или сепаратисты – как угодно) при поддержке России сбили малазийский пассажирский лайнер, он заявил: «Мы говорим о таких фактах, которые трудно объяснить. Делаются заявления о деэскалации и одновременно через границу беспрепятственно поставляется тяжелая военная техника – танки, ракетные системы (…) конкретно именно те системы, которые, вероятно, сбили пассажирский самолет. (…) Мы, прежде всего, выступаем за расширение целевых мер, уже сейчас, не дожидаясь конца месяца, в отношении лиц, которые участвуют в принятии таких решений. И, конечно, действительно настало время ввести эмбарго на оружие – мы уже все сошлись во мнении, что это агрессия, поэтому торговать оружием с агрессором было бы нелогично» (в данном случае также можно вспомнить, что Литва изначально выступала резко против продажи России французских вертолётоносцев «Мистраль») [4].

Ситуация очевидна. Литва всецело поддерживает Киев в его конфликте с Москвой, обвиняя во всём происходящем на Украине исключительно Кремль. В принципе, это понятно, поскольку внешняя политика страны традиционно строится на противостоянии с Россией на постсоветском пространстве. Соответственно, не стоит удивляться и тому, что Литва, будучи верным союзником США, активно выступает за дальнейшее ужесточение санкций в отношении Москвы.

Однако, здесь есть нюанс. Америка, Европа и Литва почему—то надеялись, что они бесконечно будут сжимать российскую пружину без какой—либо ответной реакции со стороны Москвы. Отдельные западные эксперты и бизнесмены, конечно, предупреждали, что всё это может плохо закончиться для самого Запада, но политики продолжали гнуть свою конфликтную линию без серьёзной оценки последствий вероятного контрудара со стороны Российской Федерации (то, что Россия может ответить асимметрично, судя по всему, вообще не предусматривалось).

Литва во главе с Д. Грибаускайте продолжала и продолжает требовать наказать Россию ещё жёстче. Казалось бы, серьёзный удар по аграрному сектору страны, нанесённый запретом на ввоз производимых им товаров в Россию, должен был повлиять на политику Вильнюса, по крайней мере – заставить задуматься, как это произошло в Греции, Финляндии и других странах ЕС, ощутимо пострадавших от разжавшейся российской пружины. Однако, этого не произошло. Более того, после возникновения проблем у литовских аграриев Д. Грибаускайте предложила им самим искать стабильные и надёжные рынки сбыта [23]. Иными словами, власть сделала бизнес заложником своей политики, но с её последствиями призвала справляться самостоятельно.

При этом Литву нисколько не смущает, например, тот факт, что Франция до последнего отстаивала свою сделку с Россией по «Мистралям», и даже Великобритания, как оказалось, уже во время обострения российско—западных отношений продолжала продавать России оружие [49]. Проще говоря, пока одни страны Запада громко протестуют против действий России, на практике предпочитая максимально обезопасить себя от экономических потерь, Литва не действует, исходя исключительно из идеологических мотивов.

Заключение.

Украинский кризис отразился на отношениях Литвы с партнёрами, выявил реальные, а не декларативные приоритеты литовской внешней политики. В свой первый приход к власти в 2009 г. Грибаускайте как экс—еврокомиссар оставляла впечатление политика, ориентированного в большей степени на Брюссель, чем на Вашингтон. В связи с этим эксперты ожидали практически революции в области внешней политики Литвы и утверждения принципиально новой внешнеполитической концепции. К такого рода размышлениям подталкивали и первые внешнеполитические инициативы Грибаускайте: прежде всего, осуждение подписанного договора по ПРО, критика военной операции НАТО в Ливии, что привело к значительному охлаждению литовско—американских отношений [2]. Однако, в ходе украинского кризиса США и Литва вновь политически сблизились, и вновь на самом высоком государственном уровне республики заговорили о «стратегическом» характере партнерства с Вашингтоном.

До недавнего времени отношения между Литвой и Польшей испытывали значительные осложнения. Причиной обострения стало положение польского этнического меньшинства в Литовской республике. В результате времена стратегической близости, которой достигли лидеры стран Валдас Адамкус и ныне покойный Лех Качиньский, остались в прошлом. Д. Грибаускайте даже пр едложила взять паузу для перезагрузки двухсторонних отношений. Однако, события на Украине заставили Вильнюс и Варшаву отодвинуть противоречия на второй план и сделать акцент на безопасности двух государств перед лицом воображаемой российской угрозы. В итоге Литва даже поддержала кандидатуру министра иностранных дел Польши Радослава Сикорского на пост представителя Евросоюза по иностранным делам, несмотря на ряд его нелицеприятных высказываний в адрес Литвы.

Баторшина Ирина Александровна – кандидат исторических наук, доцент кафедры политики, социальных технологий и массовых коммуникаций Института социально-гуманитарных технологий и коммуникации Балтийского федерального университета имени И. Канта (Калининград, Россия).

Воловой Вадим Вячеславович – доктор политологических наук, независимый эксперт (Вильнюс, Литва).