В Европейском Союзе есть только одна столица, где языком повседневности является русский. Обстоятельство, в буквальном смысле, из ряда вон. Отсюда и необычайность социально-политических реалий. Об этом ведут разговор «на троих» два рижанина и один москвич – писатель и политолог Виктор Авотиньш, депутат сейма Сергей Долгополов и профессор МГИМО Валерий Соловей.
В сентябре на внеочередных парламентских выборах в латвийский сейм социал-демократическое объединение Нила Ушакова «Центр согласия» победило, добившись 31 мандата. Но победа оказалась пирровой. В результате длительной закулисной торговли из политических меньшинств образовалась коалиция этнического большинства. Новое правительство носит этнически чистый характер.
Что это? Следствие недостаточно активной работы лидеров ЦС? (Президент Андрис Берзиньш упрекал их в этом.) Или же «второй республике» можно ставить диагноз «политический апартеид»?
Виктор Авотиньш. Мне все еще не совсем понятно поведение ЦС. Я не понимаю, почему организация, получившая больше всего мест на выборах, ведет себя на политической сцене, будто падчерица ситуации. Речь именно о всей политической сцене Латвии, а не о групповых тусовках тех или иных партий.
Я думаю, в ЦС прекрасно видят, что и как сейчас происходит во властных кругах. Я понимаю, что ЦС хочется выйти из оппозиции. Но я не понимаю, почему ЦС не пользуется весом своего представительского мандата. Почему вторые и третьи по весу партии суетятся, а ЦС нет?
Необходимость коалиции с «Центром согласия» определяется не какими-то моими симпатиями и даже не успехом ЦС на выборах, а политической необходимостью. Эту необходимость постепенно накапливали предыдущие «латышские» коалиции и их правительства. Начиная от правительств «Латвияс цельш» начала 90-х годов и кончая правительствами «Единства».
Ведь если бы за последние двадцать лет мы, благодаря себе и усилиям своей власти, прошли бы пусть тяжелый, но реальный для каждого слоя общества путь роста, то причины, которые сейчас при выяснении отношений между партиями выпячиваются как основные, были бы несущественны.
А у нас этнический фактор как был, так и есть главной погремушкой при определении состава коалиции. Значит, единое общество Латвии для большинства власти – фикция. И эта фикция поддерживается не потому, что большинство людей озлоблены друг против друга по пятому (национальному) параграфу, а исключительно как аргумент удержания власти и раскола общества той же властью. Это каким-то боком можно было понять еще пять лет после 1990 года, но спустя 20 лет стремление изолировать от ответственности за страну треть ее населения уже является тормозом для государства, опасностью для его существования в реальном мире. Я думаю, что латыши, в основной своей массе, так или иначе это понимают. И гораздо чаще, чем прежде, заявляют об этом открыто.
Сергей Долгополов. Начнем с формулировок. Сентябрьские выборы показали несомненный успех «Центра согласия», увеличившего свое представительство в парламенте. Успех, но не победу, так как для победы необходимо парламентское большинство. Следующий шаг – переговоры и поиск возможных союзников, партнеров по коалиции. Это было сделано. В данном случае «Центр согласия» выбрал путь открытой, аргументированной и демократической дискуссии. Вместе с«Партией реформ Затлерса» и «Единством» мы пришли к пониманию, что на уровне программных целей у нас нет непреодолимых препятствий к сотрудничеству. На тот момент это был хороший результат.
Однако следует чуть-чуть вернуться к истокам. И «Единство», и «Партия реформ Затлерса» находятся в фазе формирования. Надо напомнить, что реформистам от роду всего пара месяцев. «Единство» как политструктура возникла тоже сравнительно недавно, объединив крайне разнородные силы. Как следствие: внутренние противоречия, внутрипартийная борьба и, соответственно, центробежные устремления для этих партий представляют серьезную и вполне реальную угрозу. Пример тому – первые потери партии Затлерса еще до начала работы вновь избранного парламента, когда шестерка депутатов откололась от основного ядра. И если заниматься диагностикой, я бы сформулировал это как «острая политическая близорукость, приводящая к утрате координации двигательных функций».
Валерий Соловей. Причины того, почему «Центр согласия» не смог принимать участие в формировании правительства, вполне очевидны, и я бы сказал – кристально прозрачны. Первая причина состоит в том, что существует явное и, возможно, в большей степени не явное этническое противоречие между двумя основными общинами в Латвии – условно русскими и условно латышами. Что объединяет латышей? В первую очередь, ядро национальной мифологии – виктимизационная уния, то есть такое представление о взаимоотношениях Латвии и России, Латвии и Советского Союза, где Латвии отводится роль страдательной стороны. И это создает имплицитную, то есть не всегда проявляемую, основу, во-первых, для их этнической консолидации как таковой, во-вторых, для этнической консолидации именно против русских. Не уверен, что положение вещей здесь скоро изменится. Ведь эта уния – ядро латышской национальной мифологии.
Вторая причина более прозаична, но не менее важна. Допуск русской партии в коалицию, тем более, на лидерскую позицию или на одну из лидерских позиций означал бы для латышей необходимость поступиться своими позициями в госаппарате. А это одно из немногих преимуществ, которые они в Латвии действительно имеют, поскольку в бизнесе позиции русских весьма сильны, возможно, даже сильнее, чем позиции латышей.
Оба этих фактора образуют барьер на пути формирования довольно мощной коалиции с участием русской партии, не важно, как эта партия будет называться. Сейчас для латышской стороны максимально приемлема не интеграция русской партии во власть, а ассимиляция отдельных представителей этой партии. То есть включение в качестве министров одного-двух представителей русскоязычной общины. Это даст возможность говорить о том, что этническая дискриминация преодолена, не существует, что русские интегрированы. Но на самом деле это не будет интеграцией. На властном уровне это будет ассимиляция. Эти отдельные представители будут просто растворены, поставлены в правила игры, которые определяются без их участия.
В правящую коалицию и в правительство сегодня входят представители партии «Visu Latvijai! — ТБ/ДННЛ». В этой связи возникают резонные вопросы. Где границы политического партнерства в современном Евросоюзе? Мыслима ли, например, в Германии хотя бы гипотетическая перспектива формирования правящей коалиции Христианско-демократического союза и Национал-демократической партии? Продолжит ли руководство Германии, а с ним и руководство Евросоюза в целом взаимодействие с правительством Латвии на тех же принципах, что и до рекрутирования в него неофашистов?
С.Д. Хочу напомнить, что ТБ/ДННЛ входила практически во все правительства Латвии после восстановления ею независимости. Более того, они имели портфели премьера и спикера сейма. В этом смысле «Вису Латвияй!» – ТБ/ДННЛ как новые участники правой коалиции ничем не отличаются от своих предшественников. Разве что – более агрессивной риторикой.
Поэтому вряд ли всерьез можно говорить о новых границах политического партнерства в Европе или в Латвии. Новой коалиции данные партнеры значительно удобнее (послушнее), чем набирающий силу «Центр согласия». А для Евросоюза, задыхающегося под нарастающим комом финансово-экономических проблем, состав и структура правительства маленькой Латвии интересны исключительно исходя из того, насколько это правительство будет усиливать или ослаблять общеевропейскую головную боль. Поэтому однозначно можно сказать, что и руководство Евросоюза, и руководство стран ЕС будут продолжать сотрудничество с новым руководством ЛР до тех пор, пока это не будет реально угрожать самому существованию Европейского Союза. Хочу оговориться, что, по моему убеждению, это будет касаться не только экономической области.
В.С. Формирование таких коалиций, где условно консервативная или право-консервативная партия нуждается в поддержке радикально-националистических, вообще-то не редкость в Европе, в том числе и в рамках Евросоюза. Могу привести пример Австрии, где после победы Хайдера на выборах аналогичная коалиция была создана. Да, она подверглась критике, была даже попытка международного бойкота. Но коалиция состоялась и действовала небезуспешно.
Думаю, что значительная часть членов Евросоюза, политических сил постарается закрыть глаза на это досадное обстоятельство. И для того чтобы она глаза не закрыла, ее надо постоянно будоражить, тормошить. Это дело как русскоязычных депутатов от Латвии в Европарламенте, так и России – постоянно ставить данный вопрос на всех переговорах с Евросоюзом.
В.А. Латвия своеобразно примыкает или пока готовится примкнуть к тем странам Европы, где правые или левые сдали свои позиции национальным популистам. В тексте соглашения троицы (ПРЗ, «Единство», Национальное объединение) подчеркнута как непрерывность государственности, так и евроинтеграция. Но в нашем положении это уже не автономные явления, а скорее сообщающиеся сосуды. Если мы в ЕС, если считаем нормы ЕС для себя обязательными, если ЕС все более недвусмысленно и настойчиво призывает отказаться от политической дезинтеграции и фрагментации, то о каком именно национальном государстве в ближайшем будущем мы говорим? О некой культурно-политической автономии, которая лишь формально сохраняет государственные институты?
Глядя на Европу, на мир, непонятно, о чем именно по части правового государства и права толкуют эти партии. Одна из проблем, которая, по-моему, уже чувствуется и в Латвии – кризис легитимности. Неспособность европейских государств выполнять свои правовые обязательства.
Гарантирует ли нынешняя коалиция их выполнение? Не гарантирует. К чему тогда красивые слова о праве? А вот западные гуру сулят нам в 2012 году кризис права и договорных обязательств. Это как-то фиксируется нашими официальными умниками? Никак. События в Северной Африке кроме прочего высвечивают кризис международного права. И т. д.
А как власти Латвии в правовом порядке собираются быть с распространенной ныне в Европе оценкой: «Верхи не соображают, низы боятся»? Каковы будут правовые механизмы регулирования ситуации, когда низы перестанут бояться? Почему те, кто собирается править Латвией, пребывают не в той реальности, с которой придется считаться?
Латвия – член ЕС и НАТО. Если советы брать ЦС в коалицию идут от Запада, значит, Кремль Западом уже овладел? Или же это совет политических прагматиков, прислушаться к которому мешает ощущение собственной слабости и старый холопский комплекс, который заставляет думать, что ЦС при любом раскладе будет играть роль «старшего брата», играть свою игру куда-то в сторону, а не на благо страны. Ну, не может же такого быть, чтобы свободная(!) страна кишела оккупантами без ведома властей! Это нонсенс. Чрезвычайная ситуация…
Если у нас самая крупная фракция сейма – антигосударственное явление, прекратите безответственно обзываться, прекратите мифологизировать ситуацию, ставьте проблему на правовые рельсы, изучайте и выдавайте правовое заключение. Пусть идут правовым путем и представят квалифицированные доводы об исключении ЦС из политического спектра.
Если воспринимать слова политиков сообразно их смыслу, то получается, что двадцать лет политики пытались доказать обществу Латвии, что без «старшего брата» Латвия никак не может. А если национальные мозги полны Молотовым, то можно обойтись и без Кирхенштейна. И зачем танки, если положение фактической зависимости можно обеспечить аплодисментами публики и мифологизацией старых страхов? Для меня странно лишь то, что ЦС не очень-то активно пытается эти мифы опровергнуть.
Политики, которые затеяли подобный базар, фактически признают, что все эти двадцать лет парламентское большинство, правительства занимались не чем иным, как прикрытием «пятой колонны» и коллаборированием с нею. Ибо не удосужились за двадцать лет снять внутреннюю угрозу. Кроме того – безрезультативно управляли страной.
«Центр согласия» нередко упрекают в том, что он в большей степени выражает интересы успешной части русской общины Латвии, то есть тех людей, кто «играет по правилам», тех, кто способен выигрывать, несмотря на то, что эти правила несправедливы и создают преимущества т.н. титульному этносу. А вот малоуспешным русским внимания оказывается недостаточно. Да и тема неграждан в последнее время все меньше интересует лидеров ЦС.
С.Д. Программные цели «Центра согласия» являются социал-демократическими. Мы последовательно выступали и выступаем за создание рабочих мест, за социальные программы и равноправие всех жителей Латвии независимо от их этнического происхождения. И если говорить о социальной защите людей, то именно в тех самоуправлениях, которыми руководят представители ЦС, эти вопросы решаются наиболее успешно.
В.С. Не вижу проблемы в констатации того, что «Центр согласия» выражает интересы успешной части русской общины. На свой лад, это даже нормально. В демократической системе и, тем более, в системе, которая формально демократична, но, тем не менее, включает элементы апартеида и дискриминации по отношению к этническим группам, больше шансов добиться политического успеха у тех, кто социально и экономически успешен. У них есть ресурсы для этого. Но и та часть русских, которая условно может быть отнесена к дезадаптантам, тоже составляет важный ресурс политического успеха. И это выражается не только в их голосовании за условно успешную часть русской общины, но и в том, что «Центр согласия» может апеллировать к тому, что, дескать, включайте нас в коалицию – иначе получите их. Такая не всегда виртуальная угроза – ведь этих людей при определенной ситуации можно вывести на улицы – была бы очень серьезным аргументом.
Среди этой части общины должна вестись работа в следующем направлении: русская партия де факто одна, и голосование за нее, хотя бы из принципа меньшего зла, является для русских выгодным…
На последних выборах имела место загадочная попытка реинкарнации партии «ЗаПЧЕЛ». Результат получился ожидаемым. Существует ли в Латвии ниша для второй «русской партии»?
В.С. Думаю, это нецелесообразно, поскольку создание еще одной-двух русских партий просто приведет к распылению значительного, но все же далеко не преобладающего электорального ресурса. Другое дело – исходя из ответа на предыдущий вопрос – было бы желательно создание некоей общественной организации, которая вела работу именно с этой частью русской общины и которая занималась бы ее политической мобилизацией, в случае необходимости.
С.Д. В Латвии, где уже существуют несколько десятков партий, ниша для еще одной открыта всегда. Проблема в том, что партия «одного вопроса» имеет крайне мало шансов собрать большинство в парламенте,
чтобы добиться решения этого самого вопроса.
В.А. Вновь отвечу вопросом на вопрос. Почему прямое политическое влияние, прямое действие отдано «третьим лицам», почему ЦС не впереди своих избирателей? Зачем было 17 октября этого года в известной мере повторять на манифестации у сейма то, что было на митинге вечером 13 января три года назад? Повторять в том смысле, что и тогда и сейчас люди собрались по чьему-то политическому призыву. Ведь люди 17 октября вроде пришли к сейму из-за «Центра согласия». Говоруны от ЦС обратились к ним. Но, на мой взгляд, как к болельщикам, а не как к соратникам. Как и 13 января, так и 17 октября масса людей, с точки зрения политиков, привалила просто на «мероприятие». В роли разовой группы поддержки.
Я далеко не радикал и не революционер. Но политика все-таки не цирк, а серьезное дело. И именно потому, что я не радикал и не революционер, я считаю, что люди не должны созываться по политическим мотивам как потенциальная толпа для погромов. Люди должны созываться для серьезного политического дела.
В Латгалии, да и в Риге, довольно велик процент неголосующих. На следующих выборах, в 2014 году, своим избирательным правом смогут воспользоваться дети неграждан, родившиеся в условиях «второй республики», чья натурализация сегодня — почти формальность. Чьи это избиратели? И еще один вопрос в том же контексте. Что изменится в Латвии, если президенту Берзиньшу удастся реализовать свое намерение предоставить негражданам право голосования на муниципальных выборах?
С.Д. Процент неголосующих велик везде, последние парламентские выборы отличились одним из самых низких показателей активности избирателей. Но что касается тех, кто приходит к избирательным урнам, то их симпатии и антипатии всё больше зависят от социально-экономических факторов и уровня, если хотите, политической подготовленности.
Право участия неграждан в муниципальных выборах – инициатива ЦС, причем давняя и стратегическая. И если она будет реализована, а это лишь вопрос времени, то мотивы выбора будут те, о которых я уже сказал. Опыт Эстонии – тому подтверждение.
В.С. Эти молодые избиратели, которые смогут голосовать на выборах 2014 года, они ориентированы прорусски, но не пророссийски. В этом надо отдавать себе отчет. Они связывают свою судьбу с Латвией и, шире, с Евросоюзом. России они, по большому счету, ни чем не обязаны, и это чистая правда, к вящему прискорбию России. Но из демографической динамики вытекает интересная мысль. Россия могла бы успешно повлиять на ситуацию в Латвии в отдаленной перспективе.
Демографическая динамика у русских в целом лучше, чем демографическая динамика у латышей. Но ее нужно стимулировать, создав общественные, неправительственные фонды, которые будут выплачивать стипендии, пособия семьям, имеющим троих детей. Это долгая стратегия, она даст результаты через двадцать лет. Но она создает уникальную возможность – именно и только в Латвии изменить ситуацию в пользу русских. Исторические прецеденты известны – допустим, Косово в Сербии. Сто лет назад количество сербов там лишь немного уступало числу албанцев-косоваров. Затем, вследствие высокой демографической динамики албанцев, которая после войны стала поощряться официальным Белградом, пропорции радикально изменились. Я не хочу сказать, что последствия подобной демографической динамики для Латвии будут подобными же. Отнюдь. Но такая демографическая динамика неизбежно результировала бы самые серьезные политические перемены. Уверен, что в финансовом отношении это не потребовало бы серьезных затрат. По крайней мере, такие затраты были бы значительно меньшие, чем на разного рода символические и престижные проекты, которые Россия непрерывно осуществляет.
Если русский электорат выбирает между голосованием за ЦС и игнорированием избирательных участков, то латыши имеют существенно больший выбор. Умонастроения «титульного» населения противоречивы. С одной стороны, абсолютное большинство латышей не имеют ничего против лидеров ЦС персонально, особенно Нила Ушакова. Вместе с тем, многие справедливо опасаются, что появление русских в правительстве, в конечном счете, приведет к устранению привилегий для латышей в доступе на госслужбу и распределению бюджетного пирога вообще. Кажется, в этой связи некоторые латышские политики оперируют загадочным термином «идеология Латвии», «латвийская идеология».
Можно ли говорить о процессе «взросления» латышского большинства? Можно ли помыслить о появлении в будущем конструктивной силы, способной на паритетных основах с «Центром согласия» инициировать конституционную реформу и привести страну к своего рода, латвийскому «пакту Монклоа»?
В.С. Не уверен, что сейчас можно говорить о подобном «взрослении», об изменении политических умонастроений латышского населения. Но есть ощущение, что качественный рубеж не за горами, и за ним надо будет принимать решение. И решение это будет не осознанным, а вполне бессознательным. Расстанутся ли они со своей виктимизационной унией, согласятся ли подвинуть ее и допустить в национальную мифологию миф о демократии как идеологии равенства? На мой взгляд, рубежом будет создание некоей коалиции. Как только коалиция, хотя бы слабая, с участием русской партии возникнет, она окажется способной преодолеть многие психологические предрассудки. Для того чтобы люди убедились, что это не страшно, они должны с этим пожить бок о бок. Как в свое время хорошо сформулировал великий немецкий романтик Новалис, люди боятся плавать, потому что они не умеют плавать. А когда они научаются плавать, им это становится очень приятно и радостно. То есть сначала должны произойти некие перемены, и только потом будут перемены в общественных настроениях. Должен быть опыт, должна быть политическая практика.
В.А. Немцы говорят: «Дуть – еще не значит на флейте играть, нужно и пальцами шевелить». Столь озабоченные латышами «национальные силы» за двадцать лет своей власти не сподобились на такую убедительную народнохозяйственную, политическую практику, которая явно показала бы, что латыши через свою тяжелую судьбу стали в своей единственной стране примером хозяйственности, старания и стати. А если бы сподобились, у нас не было бы «русской» проблемы как источника всяких страхов. Ибо этическая (!) практика латышей была бы достаточным гарантом солидарности и сосуществования обеих общин в крепкой политической нации.
Но к этому власти тоже не стремились. Они лишь дули в национальную флейту. Одной общине предлагая дутые, рожденные в кабинетных муках предвзятые, а потому неестественные бумажные упражнения (программы интеграции), а другую – ублажая национальными фантиками, без наполнения их мало-мальски содержательной практикой. И сегодня та же песня. Оказывается, ЦС нельзя пускать в позицию потому, что «присутствие ЦС в правительстве может увенчаться тем, что объединение накачает мускулы и получит на следующих и дальнейших выборах все лучшие результаты». Вот, оказывается, в чем опасность ЦС. В том, что ЦС будет работать лучше.
С.Д. Двадцать лет – крайне незначительный период, чтобы говорить о «взрослении» людей в политическом контексте. Такая тенденция, безусловно, наметилась, и вызвано это, прежде всего, появлением в политике, в электоральной сфере нового поколения, имеющего другое воспитание, другое образование, другие духовные и материальные ориентиры. Ни хуже, ни лучше, а просто другие.
С этой точки зрения можно вполне оптимистично смотреть на возможность появления новых сил, которые благодаря новому пониманию и новым подходам, способны привести страну к «пакту Монклоа», а проще говоря, к гражданскому согласию и примирению. Будет ли это вместе с ЦС или в другой комбинации, покажет время. Сейчас наша страна зашла в тупик. Понятно, что долго так продолжаться не может. Правительство не может создать условия не только для увеличения рождаемости, но даже для сохранения наличного населения. Уже через несколько лет придется ставить вопрос об иммиграции рабочей силы. Внешние обстоятельства не оставляют латвийской нации выбора – тот, кто хочет сохранить себя, должен меняться.
Уникальная ситуация русофонии в столице одного из государств-членов ЕС и НАТО создает благоприятные психологические условия для восстановления традиционных связей с Россией не только латвийских русских, но и латышской интеллектуальной элиты. Она еще не забыла роскоши общения с московской и петербургской культурной и научной элитой. И, оказавшись на периферии культурного мира ЕС, продолжает тяготеть к России, испытывая ностальгию по прежней насыщенной интересными событиями жизни. Что в этой связи необходимо делать российским русским?
С.Д. Благодаря тому, что русские – это существенная часть населения Латвии, здесь формируется особый образ жизни и развиваются уникальные проявления русской культуры. Русские Латвии ощущают себя одновременно и европейцами, и русскими. В Латвию приезжают с гастролями известные российские театры, здесь проходят публичные лекции и дискуссии. В латвийских театрах очень охотно ставят русскую классику. Режиссер Нового рижского театра Алвис Херманис известен далеко за пределами Латвии, в том числе и в России. Как ни странно, в культурной жизни не существует противостояния между русскими и латышами. Я думаю, что поддержание русского языка и культуры за пределами России могло бы стать заботой российских русских. Деятельность чисто гуманитарных фондов «Русский мир», «Янтарный мост», работа культурно-делового центра Москвы в Риге и многое, многое другое уже сегодня играет существенную роль в достижении этой благородной цели.
В.С. Честно говоря, не уверен, что латышская интеллигенция, очень условно говоря, обращена в веру примирительного отношения. Для любой национальной интеллигенции язык является не только инструментом, на котором она себя выражает, но и конкурентным преимуществом. Конечно, она ностальгирует по потерянным культурным связям. Охотно допускаю, что она рада гастролям в Риге московских и петербургских театров. Еще более она рада, когда латышские театры приезжают в Москву и Петербург. Но, в конечном счете, она всегда совершает рациональную калькуляцию. Ведь что произойдет, если русские войдут в коалицию? Рано или поздно русский язык будет уравнен в правах. Тем самым сфера функционирования национальной интеллигенции неизбежно сократится. Речь идет не только о тех, кого мы называем творцами национальной культуры, но и о массовой интеллигенции. Это, в первую очередь, учителя латышского языка, национальной истории, это юристы… Не уверен, что они поддадутся на эту «мягкую силу». То есть охотно ее допустят, но вряд ли это приведет к существенным подвижкам в мировосприятии. Такие сдвиги могут быть только следствием изменения политической практики в Латвии. Если возникнет более или менее устойчивая коалиция, это на них как-то повлияет. Интенсификация только культурных контактов вряд ли поможет что-то поменять.
И последний вопрос. Многие в России считают «Центр согласия» пророссийской партией. Как вы прокомментируете такое мнение?
В.С. Конечно же, «Центр согласия» это не пророссийская партия. Это прорусская партия, которая защищает интересы, по крайней мере, части русских, но в более широком плане – всех русских, в том числе неграждан. Но если представить, что возникла коалиция и, тем более, если «Центр согласия» занимает в ней доминирующие позиции, – эта партия будет вынуждена проводить пролатвийскую политику. Потому что есть очень серьезные ограничения, и базовое из них – членство Латвии в Евросоюзе и в НАТО.
На постсоветском пространстве мы знаем немало примеров того, как к власти приходили силы, которых до выборов мы называли пророссийскими, но они потом проводили отнюдь не пророссийскую политику. Конечно, такая партия, как «Центр согласия», никогда не допустит ничего похожего на конфронтацию с Россией. Она будет стремиться улучшать отношения с Россией. И это будет ее важным стратегическим ресурсом, поскольку Латвия объективно заинтересована в дальнейшем улучшении отношений с Россией. Но эта партия не будет пророссийской, хотя ее уже сейчас в этом обвиняют и будут обвинять.
С.Д. Мы считали и считаем Россию дружественным государством. «Центр согласия» всегда выступал за добрососедские, равноправные и взаимовыгодные отношения между нашими странами. В то же время, являясь членом Европейского Союза, мы выступаем за его развитие, защиту наших национальных интересов во всех сферах деятельности ЕС, в том числе в области прав человека. Думаю, что ЦС (и это регулярно показывают опросы общественного мнения и результаты выборов) – это, несомненно, современная социал-демократическая европейская пролатвийская партия.
В.А. Этнический «аккумулятор» в политике должен работать адекватно тому, чего хочет большинство любой общины – долгого, стабильного, обращенного на благосостояние людей социального мира. Привлечение ЦС в коалицию было бы первым шагом к нормальному (!) политическому спектру нормального, не расколотого сообщества людей.
Нас ведь и в целом-то мало. И если мы заинтересованы подольше сохранить это традиционное, привычное и, вообще-то, достаточно комфортное для совместного жития сообщество, мы уже вчера должны были сплотиться для того, чтобы совладать с настоящими и грядущими внешними рисками.
Рига – Москва
ЯНТАРНЫЙ МОСТ. МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЖУРНАЛ. 2011