Духовное наследие Льва Толстого
Вряд ли «рижский мещанин» Иван Озолин, отец четырех детей, терпеливо и старательно строивший свою железнодорожную карьеру, мог представить, что его имя в одночасье станет известно всему миру, что ему будут писать письма жена и дети Льва Толстого, его многочисленные поклонники, а высокое полицейское начальство станет пристально следить за его скромной персоной. «Отныне он будет памятен всему миру, как… тот бедный рыбак, в лодке которого когда-то Юлий Цезарь хотел переехать через Адриатическое море», — писал поэт Валерий Брюсов.
И, тем не менее, это произошло…
…Так случилось, что последняя неделя жизни великого русского писателя Льва Николаевича Толстого – с 31 октября по 7 ноября 1910 года – прошла на станции Астапово, на которой он, простудившись, был вынужден сойти, прервав свой путь на юг. Начальник станции Озолин уступил великому писателю и опальному, отлученному от церкви философу свою небольшую квартирку в домике среди берез и самоотверженно ухаживал за ним. Не потому что был толстовцем, а просто из уважения к великому современнику и – человеку.
Многие потом гадали, почему так, а не иначе легли карты судьбы, почему именно эту станцию она выбрала для финала великой жизни, почему именно Озолина поместила рядом с ним. Почему иные ищут приключений по всему свету, да так и не находят, а к иным история сама стучится в дверь? Нет ответа на этот вопрос.
И вполне возможно, что Иван Озолин не один раз оказывался рядом с выдающимися персонажами своей эпохи.
«Вы спокойно живете себе в своем доме, в кругу семьи, заняты своим делом, не готовились ни к каким особенным событиям, и вдруг в один прекрасный день к вам ни с того ни с сего, с палкой, в армяке, входит автор “Войны и мира”, ложится на вашу кровать и через несколько дней умирает на ней», – так русский писатель Юрий Олеша выразил свое изумление по поводу событий, которые сто лет назад происходили в Астапово.
Но вполне возможно, что в биографии Ивана Озолина были еще не до конца изученные, но не менее поразительные страницы.
ПИСЬМО ИЗ ПРОШЛОГО
Рижанка Ингрида Фрицкауса, вторая жена юриста, знатока искусства и пианиста Видвуда Эглитиса, рассказала удивительную историю. На стене в доме ее супруга, всегда висела картина, изображающая поезд, дымящий трубой среди цветущих лугов.
Видвуд ею гордился и показывал гостям со словами: «Это картина знаменитого Левитана». Откуда же она взялась в рижской квартире в доме на улице Валдемара, 18? Разбирая архив покойного мужа, Ингрида обнаружила запись фамильной легенды.
– Здесь нет ни подписи, ни даты, – говорит Ингрида, показывая письмо из прошлого. – Но совершенно точно, это писала первая жена Видвуда, Лилия Шулце, со слов Видвуда Эглитиса. Я эту историю от него слышала неоднократно.
Картина с поездом среди лугов, говорится в этом письме, была куплена у единственной родственницы Яниса (в России его называли Иваном) Озолина за 60 рублей. Фамилия родственницы не упомянута, но Ингрида помнит, что при ней она неоднократно называлась. Скорее всего, она жила в Риге. Сейчас бы дорого дала, чтобы вспомнить – как же звали эту загадочную родственницу…
Далее в письме уточняется, что это тот самый Озолин, который приютил Льва Толстого в своей квартире на станции, где в то время работал.
Якобы Иван, он же Янис, Озолин был всю жизнь связан с железной дорогой и коллекционировал картины с изображением поездов. Он попросил известного художника Исаака Левитана нарисовать для него «железнодорожную» картину. Тот было взялся за кисть, однако остался недоволен результатом. Потому художник и не стал ставить на ней свою подпись, обещав нарисовать другую.
Однако Озолин пейзаж сохранил и, как пишет Лилия, заказал для нее простую деревянную рамку. Ингрида хорошо помнит эту массивную дубовую раму – именно в ней она попала в дом к Видвуду Эглитису. Потом картину отдали знакомому антиквару, откуда та вернулась без нее, чему тогда не придали значения.
В ЗАГС ЗА ТРИ ДНЯ ДО СМЕРТИ
Может ли быть, что о таком значительном для семьи ценителей и коллекционеров живописи событии, как приобретение картины Левитана, не сохранилось более убедительных свидетельств, чем эти тетрадные листки? Вполне может быть.
Лилия не успела написать мемуары о своем знаменитом муже. Она сгорела от рака в 1988-м году, когда говорить всю правду было еще страшновато. Возможно, проживи эта энергичная маленькая женщина еще два-три года, мы бы знали об этой истории намного больше.
Дело в том, что у Видвуда была непростая, а с точки зрения советского времени даже подозрительная и опасная для окружающих биография. Его отец Виктор Эглитис (1877—1945) был известным латышским писателем, основоположником декадентства в Латвии. Его поместье в Инциемсе, над Гауей, в окрестностях живописной Турайды, в 30-е годы было центром общественной жизни, где бывала вся, как сейчас бы сказали, творческая интеллигенция.
Природа оказалась невероятно щедра к этой семье, одарив ее разнообразными талантами. Виктор учился в Витебске, в духовной семинарии. Потом его потянуло к живописи, и он поступил в Пензенское художественное училище, позже попал в мастерскую Ильи Репина и был там не последним учеником. (Его работы сын Видвуд сохранил, и Ингрида, выполняя его завещание, после смерти мужа подарила картины различным музеям Латвии).
Потом Виктор решил, что будет писать, и снова у него все получилось. Он сблизился с поэтами «серебряного века» – Валерием Брюсовым и Алексеем Ремизовым, вел с ними оживленную переписку.
В 1944-м году его внезапно арестовали. После обыска в доме не осталось никаких документов того времени – весь богатейший архив выгребли подчистую. Родственникам хочется надеяться, что эти материалы не пропали безвозвратно, а лежат где-то в российских архивах. И тому есть косвенные доказательства – в некоторых работах российских литературоведов они встречали ссылки на эту переписку.
Виктор пропал без вести в сталинских лагерях в 1945-м году, оставив двоих взрослых сыновей. Аншлавс уехал в Америку, в Калифорнию, где написал почти 50 пьес, поставленных в латвийских театрах, и ряд романов, став классиком латышской литературы. А Видвуд остался в Риге…
Но как человек, имеющий родственников за границей, он не чувствовал себя в безопасности. Он и брак с обожаемой Лилией официально зарегистрировал за три дня до ее смерти, пригласив домой представителя ЗАГСа, хотя знакомы они были с юности, когда их свел вместе танец на сельском балу, и прожили вместе всю ее жизнь. Видвуд надеялся, что если его арестуют, то Лилию пощадят – она же не жена «врага народа».
Однако судьба оказалась благосклонна к Видвуду, позволив ему мирно прожить свою жизнь. Не исключено, что этому способствовали теплые чувства, которые к нему питала известная поэтесса и влиятельный общественный деятель того времени Мирдза Кемпе. Ее письма к нему (а также еще одной поэтессы, тоже Мирдзы –
Бендрупе), которые родные передали в музей, в 2009-м году были изданы отдельной – трогательной и лирической – книгой «Позолоченные молнией» («Zibens apzeltītie»). Письма эти оставались без ответа, поскольку, кроме Лилии, для Видвуда женщин не существовало.
«ПОЕЗД В ПУТИ»
Жили Эглитисы открытым домом, в нем всегда было много гостей. Бывала у них и Инара Нефедова, директор Художественного музея. Естественно, она картину с поездом видела, и авторство Левитана не опровергала. Хотя, конечно, знала, что в музее, который она возглавляет, в зале № 58, на втором этаже, среди работ русских художников висит картина «Поезд в пути», как две капли воды, похожая на собственность Эглитисов. Но только уже, как положено, с подписью художника.
В происхождении этой картины никакой загадки нет. Очень даже породистая родословная – была куплена в 1901 году Обществом поощрения художников на посмертной выставке Левитана в Риге.
– Это, безусловно, Левитан. В противном случае мы должны признать, что в России в начале 20-го века было мощное общество подделки картин, ведь эта работа появилась на выставке через год после его смерти, а такое вряд ли может быть, – сказала Ксения Рудзите, хранитель коллекции зарубежной живописи, в том числе и русской.
Первый в мире фильм братьев Люмьер, положивший начало развитию кино, назывался «Прибытие поезда». В нем паровоз, угрожающе дыша паром, надвигался на зрителя. Все мы помним, какую роковую роль сыграла железная дорога в романе Льва Толстого «Анна Каренина».
У Левитана же в приближающемся поезде нет ничего угрожающего. Мирная картина, практически – идиллия… Эксперты говорят: это очень «левитановский» Левитан – лирический, щемящий.
Пейзаж явно писался в средней полосе – об этом свидетельствуют березы, рельеф местности, выглядывающая из-за верхушек деревьев церквушка.
– Мне так нравится эта россыпь мелких цветов в левом нижнем углу, – показывает Роберта Шмите, сотрудник Латвийского национального художественного музея. – Чудо!
Присмотревшись внимательнее, видишь, что работа не закончена – электрические провода слева едва намечены, рельсы не выписаны.
Роберта Шмите считает, что эта работа не очень характерна для творчества Левитана.
– Картина, скорее всего, писалась с натуры, когда художнику приходится спешить, чтобы не изменилось освещение, а вместе с ним и краски, – говорит она. – Почему не закончил? Я как жена художника знаю, что творческие люди могут бросить работу на полпути, чтобы потом начать сначала. Или, наоборот, окончательно потерять интерес к теме…
Учтем и то, что картина датируется концом 90-х, когда жить художнику оставалось несколько лет, и он был уже тяжело болен. После дважды перенесенного тифа сердце начало сдавать.
ВСТРЕЧА НА ВОЛГЕ?
А что же третий «Поезд», который семья Эглитисов купила у родственницы Озолина?
Вот его фото, на экране компьютера. Мы вместе с известным рижским антикваром Артуром Авотиньшем, который «ведет следствие» о поезде, внимательно вглядываемся в экран, одну за другой сравнивая детали, как в игре «Найди различия в картинках». Они незначительны, но разница в композиции, красках есть. А вот подписи – нет.
Так Левитан это или нет? Со стопроцентной точностью на этот вопрос ответить, пожалуй, не может никто.
Может быть, сравним даты биографий Левитана и Озолина, чтобы попробовать понять, где они могли встретиться? Об Озолине известно не так уж много. Родился он в 1872-м, на 12 лет позже Левитана, а умер в 1913-м году в Саратове. Практически всю сознательную жизнь был связан с железной дорогой.
Детективы тут же предположили бы, что великий писатель и станционный смотритель встретились на станции. Нам известно, на каких станциях Озолин работал. Попробуем пойти по географии – Сердобск, это Пензенская губерния, Кочетовка и Козлов – Тамбовская. Мог ли Левитан добираться туда на поезде? Неизвестно… Но почему бы и нет?
А вот и чуть-чуть теплее… Стало известно, что в 1897-м году Озолин женился – свадьба была в Саратове. Вряд ли он ездил за тридевять земель, чтобы сочетаться браком. Значит, работал он где-то неподалеку. Перебираем послужной список. Елань – это Волгоградская область, Увек – на Волге, ниже Саратова, Ильинок, поселок городского типа.
Левитан в 1887 году побывал на Волге, жил в Плёсе, который стал источником его вдохновения. За три лета, которые художник провел в этом красивейшем месте, он написал около 200 работ, которые и принесли ему широкую известность, а также – впервые в жизни – деньги. На Волгу художник приезжал еще дважды – в 1888-м и 1890-м годах.
Но вот незадача! Озолину в это время едва исполнилось 18 лет. И вряд ли известный художник стал бы выполнять просьбу юного телеграфиста. Если встреча и была, то наверняка позже, когда Озолин уже поднялся по служебной лестнице.
В 1892-м году Левитан, как и все евреи, по императорскому указу, был вынужден покинуть Москву. В это время он живет во Владимирской и Тверской губерниях. С 1893 по 1895-й часто гостит в селе Островно, где пишет свою знаменитую картину «Над вечным покоем» – самый русский из всех русских пейзажей, как оценили ее критики в тот период.
В 1898-м году Левитан окончательно слег и потому практически безвыездно жил в Москве, только один раз выбравшись в Ялту.
Так могли ли все-таки встретиться Левитан и Озолин? Пересечения линий их судеб в первом приближении не просматриваются. Но что это доказывает? Ведь и то, что в дом железнодорожного служащего однажды постучится живой классик Лев Толстой, так же казалось бы невероятным. Если бы не случилось на самом деле…
Ксения Загоровская,
специально для «Янтарного моста»
ЯНТАРНЫЙ МОСТ. МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЖУРНАЛ. 2011