РОССИЙСКИЕ ЭКОНОМИСТЫ И СОЦИОЛОГИ
ДАЛИ ЕЕ ИСТОЛКОВАНИЕ
Будущие историки вряд ли отнесут переживаемые нами годы к разряду переломных. Да и современникам актуальное зачастую представляется почти банальным в сравнении с временами, признаваемыми судьбоносными и даже роковыми. 1991 год стал таким рубежом для миллионов мужчин и женщин, проживавших на территории Советского Союза, и не только для них.
В характере человека – остановиться на долгом пути и оглянуться назад, мысленно взвешивая пройденное. В феврале 2011 года Институт балтийской цивилизации фонда «Янтарный мост» в сотрудничестве с Финским институтом международных отношений провел в Парламенте Финляндии конференцию «Балтийский регион 20 лет спустя после распада СССР: ожидания, реалии, перспективы». В ней приняли участие ученые, политики и дипломаты из десяти стран Балтики. Внимание участников было сосредоточено на тех переменах и их последствиях, которые произошли на постсоветском пространстве. Конференция выявила не понимание процессов, происходящих в России.
И вот в начале текущего года в Москве, в Торгово-промышленной палате России, была сделана очередная попытка внести ясность – состоялось представление совместного доклада Института социологии и Института экономики Российской Академии наук «Двадцать лет российских реформ в оценках экономистов и социологов». С фрагментами современных исследований и дискуссий «Янтарный мост» знакомит читателей.
Внутреннее состояние России, и в этом были единодушны участники встречи, – не только российская проблема, оно оказывает воздействие и на мировые процессы. Нынешняя Россия во многом – результат деятельности двух поколений реформаторов, 1990-х и 2000-х годов.
Ученые акцентировали внимание на том, что главной целью второго поколения реформаторов было остановить развал интеллектуальных отраслей экономики, сохранить оставшийся научный и производственный потенциал, хотя бы частично восстановить конкурентоспособность России в секторах, где на глобальном рынке всего несколько игроков. Отсюда – установка на организационную консолидацию разрозненных государственных активов в соответствующих сферах, что вылилось в создание крупных государственных корпораций и вертикально-интегрированных холдингов.
Содержательно данный процесс еще не завершен. Отраслевые холдинги до сих пор не обладают адекватной конкурентоспособностью на мировых рынках. При том что они, во многих случаях, располагают и технологическими ноу-хау, и условиями для продуцирования таковых. Они же – обязаны порождать вокруг себя активность малых инвестиционных и высокотехнологичных компаний.
Процесс затормозился по различным причинам. Со сменой поколений и сломом прежней логики государственного управления были утрачены старые, более или менее конкурентоспособные, управленческие технологии. Не хватает стратегически мыслящих специалистов, мотивированных не только примитивными бонусами со многими нулями. Прочность возникающих суперкорпораций испытывается коррупцией и бюрократизацией. Вместе с тем, по мнению целого ряда экспертов, нет достаточных оснований для получивших распространение выводов о том, что их строительство – тупиковая ветвь российской экономической истории. Мировая практика свидетельствует о жизнеспособности такого рода холдингов и корпораций. Путь открыт, утверждают оптимисты, хотя и труден…
В целом, констатировали ученые, по итогам минувшего двадцатилетия удалось восстановить и существенно превзойти «стартовые» показатели объема ВВП, который с учетом ожидаемых итогов 2011 года более чем на 17% превысит уровень 1991 года. Выросли реальные располагаемые денежные доходы населения, величина которых по итогам двадцатилетия почти на четверть превысила показатель 1991 года.
Но, в то же время, важнейший источник роста – инвестиции в основной капитал – сегодня на четверть ниже уровня 1991 года. Объем строительных работ примерно на 30%, а промышленного и сельскохозяйственного производства на 15–16% ниже уровня 1991 года. Доля технологического оборудования со сроком службы от 16 до 35 лет в общем объеме парка реального сектора экономики составляет около 80%. Среднегодовой валовой сбор зерна и производство яиц в последней пятилетке прошедшего двадцатилетия (2007–2011) оказались более чем на 17%, валовой сбор картофеля на четверть, производство скота и птицы в убойном весе более чем на 30%, а молока на 40% ниже среднегодовых показателей 1986–1990 годов. Такая ситуация только усугубляет продовольственную зависимость страны от импортных поставок.
РУСЛАН ГРИНБЕРГ,
член-корреспондент РАН, директор Института экономики РАН
Есть в России такая склонность – морфологизация теоретических схем. То есть острая потребность в «хорошей теории» с последующей ее реализацией. Такой подход я называю принуждением к счастью.
…У нас сейчас две разные страны, граждане которых не имеют друг к другу никакого отношения. Есть маленькая страна с очень богатыми и большая – с очень бедными. Разрыв между ними катастрофический. Похоже, это осознается и властью, и пробуждающимся населением. Чиновники приватизировали те функции, которые призваны выполнять. С этим можно бороться только двумя способами: либо сталинские репрессии, либо демократический общественный контроль…
АНАТОЛИЙ ЖУРАВЛЕВ,
член-корреспондент РАН, директор Института психологии РАН
Сегодняшнее российское общество характеризуется полиментальностью социальных групп. По всем психоэмоциональным характеристикам оно очень дифференцированно, более дифференцированно, чем по социальным. Мы находим прямо противоположные состояния – от продолжающейся эйфории до переживания страхов и тревог. Еще одна важная черта современного общества – за двадцать лет сформировалось новое поколение. И оно готово к большему числу вариантов развития, нежели предыдущие поколения.
Российская экономика оказалась в ещё большей зависимости от конъюнктуры мировых энергосырьевых рынков, чем это было в советский период. Если в ходе кризиса 2009 года добывающие производства остались практически на уровне 2008 года, а добыча нефти даже слегка возросла, то обрабатывающие производства «обвалились» на 14%. Соответственно, стоило с 2010 года вновь измениться конъюнктуре цен на сырьевые товары российского экспорта – от падения к росту, – российская экономика немедленно отреагировала переходом к положительным значениям роста ВВП. Возникает закономерный вопрос: какова доля в нынешнем росте ВВП усилий антикризисной политики правительства в 2008–2009 годах и какова – изменений внешнеэкономической конъюнктуры?
Сохраняются негативные тенденции и в развитии человеческого капитала. Несмотря на существенное сокращение доли населения, чьи доходы ниже прожиточного минимума, показатели относительной бедности не демонстрируют тенденции к снижению. За минувшее двадцатилетие имел место непрерывный рост соотношения между среднедушевыми доходами 10% наиболее высокодоходных слоев и 10% населения с наименьшими доходами (коэффициент фондов) и концентрации доходов (коэффициент Джини). Характерно, что динамика показателей дифференциации доходов населения отсутствует в прогнозах Министерства экономического развития России. При этом Правительство РФ планирует сократить расходы государственного бюджета к 2014 году на образование – на 10% (в том числе почти на 45% на общее), на здравоохранение – на 8%, на развитие культуры – на 6%, по отношению к расходам 2011 года.
В апреле 2011 года Институт социологии РАН провел очередное общероссийское социологическое исследование – «Двадцать лет реформ глазами россиян». По репрезентативной выборке было опрошено 1750 респондентов от 18 лет и старше.
Реформы 1990-х годов, по мнению граждан России, привели к ухудшению положения дел буквально во всех сферах жизни, особенно в экономике и социальной сфере. Идет постепенное переосмысление основных достижений и неудач реформ как в общезначимом, так и в личном аспектах. На передний план выходят достижения, связанные с формированием в России «общества потребления». Напротив, граждане гораздо реже отмечают значимость обретённых в начале 1990-х годов демократических прав и свобод. Россияне отмечают, что, с одной стороны, реформы открыли новые возможности для самореализации, профессионального и карьерного роста, занятия предпринимательской деятельностью, участия в политической жизни. Но с другой стороны, по мнению большинства, «освоить» эти возможности смог сравнительно узкий круг людей, в то время как для многих граждан они остались либо труднодостижимыми, либо даже сократились.
Лишь около четверти населения считает, что живет нормально. Главные проблемы – низкий уровень жизни, отсутствие социальных гарантий по болезни, старости, безработице, инвалидности. Среди потерь, которые лично им принесли реформы последних десятилетий, граждане называют в первую очередь утрату уверенности в завтрашнем дне. Обобщенная оценка личной ситуации в пореформенной России такова: доля считающих себя выигравшими – около 10%, доля проигравших – 25%. Около трети полагают, что «остались при своих».
Самооценки достижений в различных сферах жизни говорят о том, что относительно больше шансов – на успех на микроуровне, то есть в семье и сфере дружеского общения. При этом многие не удовлетворены отсутствием возможности заниматься любимым делом, а также дефицитом свободного времени. Хуже ситуация с местом в макросоциуме. Сколько-нибудь массовыми можно считать лишь такие достижения, как получение хорошего образования (по самооценкам, 46%). Остальные достижения (престижная работа, карьера, наличие собственного бизнеса и т.д.) характерны лишь для небольшой части граждан, хотя их значимость в системе ценностей растет.
В то же время, данные социологического мониторинга, проводившегося на протяжении всего периода реформ, показывают, что ценностные ориентации российского общества достаточно устойчивы. В их палитре заметное место занимают ценности свободы и справедливости, понимаемой как равенство возможностей. При наличии общего «ценностного консенсуса» различных поколений пореформенная молодежь в существенно меньшей степени демонстрирует конформистские жизненные установки. Возможно, поэтому в реформах последних двадцати лет она видит больше плюсов, чем старшие поколения, и главные из плюсов – появление возможностей для самовыражения и делания карьеры.
Отношение к демократическим институтам можно охарактеризовать как «благожелательный скептицизм» – благожелательное отношение к идеальным абстракциям и крайне скептическое к большинству реальных институтов. Возможно, поэтому сегодня востребованность инструментального потенциала демократии (акции прямого действия) заметно превосходит показатели десятилетней давности.
При оценке перспектив развития страны выявляется двойственное отношение к недавнему прошлому, настоящему и будущему. Большинство опрошенных (около 60%) считают, что вектор развития, который был избран после крушения СССР, в целом верен, и рано или поздно страна выйдет на траекторию устойчивого экономического и политического развития. Хотя немало и тех, кто убежден в обратном.
Циклопические перемены, произошедшие в России за минувшие двадцать лет, сформировали реальность, заставляющую многих вновь и вновь повторять тютчевские слова: «Умом Россию не понять…». Понимание её всегда было проблемой. Жизнеспособность России парадоксальна. На рубеже 2000-х казалось, что историческое фиаско окончательно. Но страна обрела новое дыхание. А с ним, как водится, и новые проблемы.
МИХАИЛ ГОРШКОВ,
академик РАН, директор Института социологии РАН
Первое десятилетие реформ это время утерянного исторического шанса. Второе десятилетие – время недоиспользованных полученных возможностей. Где-то на рубеже 2004-2007 годов, когда общество обрело стабильность, властные структуры позволили себе недопустимую роскошь расслабиться. Мы получили редкое в истории явление – стабильность без развития. В отличие от классического западного понимания демократии, ее понимание гражданами России базируется на трех опорах. Первая: десять процентов считают, что демократия есть только тогда, когда она обеспечивает последовательное повышение уровня жизни народа. Вторая: демократия в стране есть только тогда, когда реализуется принцип социальной справедливости. Третья: демократично всё то, что связано с понятием общественного порядка. Есть порядок – есть демократия. А если хаос – демократии нет.
ЕЛЕНА ДЫБОВА,
председатель подкомитета по мониторингу проблем малого предпринимательства Торгово-промышленной палаты РФ
В девяностом году я создала свое предприятие и начала бизнес. С точки зрения предпринимателя развитие нашей экономики упирается в одну проблему – абсолютную коррупцию. Никакие законы, никакие правила – ничего не действует. Здесь говорили о психологических проблемах. Так вот я сегодня уже не хочу ничего развивать, не хочу вкладывать деньги. Нет объективных обстоятельств, чтобы что-то экономически двигалось. Потому что бизнеса нет, нет объективных законов. Даже в жуткой вакханалии девяностых годов был смысл зарабатывать, были стимулы чего-то добиваться. Сегодня над каждым из нас нависает плита государственного давления, которое заасфальтировало всех.
ЯНТАРНЫЙ МОСТ. МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЖУРНАЛ. 2012. № 1 (5)