В Латвии, Литве и Эстонии часто говорят, что наладить нормальные отношения с Россией им мешает тяжелое общее прошлое.
Вопрос об исторической памяти правомерен. Отношения двух любых государств всегда учитывают исторический контекст. Нам постоянно говорят о том, что каждый эстонец, латыш, литовец помнит 1939 год. С этим трудно спорить. Но возникает вопрос о финне и поляке: неужели они забыли о событиях 1939 года? Более того, разве у нас самих нет исторической памяти? Но наша историческая память о 22 июне 1941 года не мешает нам признавать ту огромную роль, которую играет в современной Европе Германия, крупнейший торговый и важнейший политический партнер России. Мы отпразднуем 4 ноября и будем торговать с Польшей. А наши партнеры отметят 11 ноября Narodowe Święto Niepodległości (Национальный праздник независимости) и будут продолжать развивать отношения с Россией, как, впрочем, и с Австрией, и с Германией.
Ведущие российские эксперты указывают на российско-финские и российско-польские отношения как пример победы здравого смысла над политическими амбициями. В этих отношениях в основном удалось отделить историю от текущей политики, а главное – от экономического сотрудничества. В результате экономические отношения России и государств Прибалтики отличаются от российско-польских и российско-финских не количественно, но качественно. Первые – политизированы. Вторые – устойчивы и прагматичны.
В самом начале 90-х годов республики, а затем независимые государства Прибалтики провозглашали как цель стать мостом между Востоком и Западом. Но двадцати с лишним лет независимости им для этого не хватило. Напротив, ведущие политики сделали выбор в пользу антироссийской риторики, дискредитирующей Россию как экономического партнера и оказывающей прямое влияние на властные элиты и общественное мнение Европы. Государствами Прибалтики был взят курс на маргинализацию связей с восточным соседом и отказ от участия в крупных совместных проектах, неоднократно предлагавшихся Россией.
Не могли бы Вы назвать эти проекты?
Это и откровенно политический отказ от продажи российскому инвестору Мажейкяйского нефтеперерабатывающего завода, отказ от участия в проекте БАЭС в Калининградской области, намеренно осложняемые отношения с «Газпромом», попытки затормозить признанный Еврокомиссией приоритетным проект газопровода “Nord Stream”.
Словом, в последние двадцать лет Латвия, Литва и Эстония – волей или неволей – оказались для Европейского союза очагами недоверия к России. К сожалению, в Вильнюсе, Риге и Таллине пока не смогли уловить настоятельный запрос на построение эффективной модели взаимодействия в условиях глобального мира. Не удивительно, что и первая скоростная железнодорожная магистраль проложена между Россией и Финляндией, хотя с позиций экономики она должна была соединить Ригу и Москву. Вместо этого муссируется проект Rail Baltica, который тщетно рядят в одежды экономической целесообразности. При фантастических затратах его окупаемость туманна. Но это политический проект, и большинство ведущих политиков государств Прибалтики голосует «за». Что же касается граждан, впрочем, как и неграждан, их опасения того, что Rail Baltica пройдет через их кошелек, абсолютно оправданы.
В чём причины столь упорного сопротивления государств Прибалтики сближению с Россией?
Это целиком и полностью вина политиков, которые сознательно вытеснили свои страны на периферию отношений России и Евросоюза. Система рекрутирования местных элит «закапсулирована» – одни и те же люди влияют на политику страны десятилетиями, извлекая из «страха перед Россией» политико-финансовую ренту.
Такая линия поведения не могла не вызвать ответной реакции России…
Естественно. Один только пример: в Концепции внешней политики России 1993 года странам Прибалтики были посвящены полторы страницы (столько же, сколько США!), а вот в Концепции 2013 года упоминаний о них уже практически нет.
Это означает, что Россия утратила иллюзию, в частности, о том, что можно будет продолжать на взаимовыгодных условиях использовать балтийские порты, в инфраструктуру которых в советский период были сделаны большие вложения. Поэтому и был начат дорогостоящий проект универсального морского порта в Усть-Луге, практически на границе России и Евросоюза, который обеспечит перевозку грузов в рамках Европейской транспортной инфраструктуры. После того как Усть-Луга полностью вступит в строй, конкуренция за российские грузы повысится. Если общие объемы российского экспорта будут также динамично расти, как в последние десять лет, работы хватит всем. Если же динамика изменится, то неизбежна острая конкуренция между Таллином и Ригой, Вентспилсом и Клайпедой.
Но ведь подобные действия приводят к серьезным экономическим убыткам для обеих стран. Неужели не жалко денег?
Конечно, российскому государству и бизнесу жаль вкладывать огромные средства в создание новой портовой инфраструктуры. И всё же негативный экономический эффект от ослабления экономических связей со странами Прибалтики в силу их масштаба не является драмати- ческим для России. А вот для экономик Литвы, Латвии и Эстонии ежегодные потери действительно серьезны. Эксперты оценивают их в 9-10 процентов от ВВП. За последние четыре года для Эстонии и Латвии ущерб от «плохих отношений» составил примерно 10,1 млрд долл., для Литвы – почти 15 млрд. Речь идет об упущенных доходах от российского транзита, неполученных инвестициях и налогах, непроданной сельскохозяйственной и промышленной продукции.
Но, несмотря на ослабление экономических связей с Россией, все три государства Прибалтики в 2012 году показали лучший в ЕС экономический рост. Может быть, прав еврокомиссар Сийм Каллас, утверждая, что Эстония может обойтись и без российского транзита?
Сначала действительно казалось, что страны Прибалтики, которые демонстрировали наиболее успешные на всем постсоветском пространстве результаты европейской интеграции, сумели переориентировать свои экономики на Запад. Эксперты поспешили назвать эти страны «балтийскими тиграми» и стали использовать в качестве рекламы правильного геополитического выбора. Но скоро выяснилось, что эти «тигры» – бумажные.
Завораживающие темпы роста экономик объяснялись дешевыми кредитами, строительным бумом, поддержкой из структурных фондов ЕС. История успеха государств Прибалтики обернулась историей потерь и разочарований. Суммарный ущерб за 2008-2012 годы в Латвии составил 77% от годовых объемов производства в докризисный период, в Литве – 44%, в Эстонии – 43%.
В настоящее время мы наблюдаем компенсационный рост. Экономика действительно растет, но потери предыдущих лет всё ещё не компенсированы. Кстати, в 2009 году только в Польше был зафиксирован экономический рост в рамках ЕС. Вот пример эффективного, прагматичного ведения национального хозяйства. Нетрудно заметить и качественное возрастание роли российско-польской торговли в польской экономике. Эта торговля стала одним из якорей, удержавшим экономику страны в мировой экономический шторм.
Динамика развития финской экономики также выглядит более предпочтительной, несмотря на признаки экономического спада. Что лучше, финский спад или эстонский рост, показывают миграционные потоки – самый объективный показатель для всех времен и народов.
Что же касается позиции господина С. Калласса, она сугубо политическая. Являясь еврокомиссаром по транспорту, он, по сути, борется с портами Прибалтики как российскими экономическими агентами и лоббирует авантюрный проект Rail Baltica.
Получается, что финская экономика с рецессией перспективнее эстонской экономики с ростом?
Именно так. Политические и экономические параметры финской экономики сбалансированы. Она, если угодно, стоит «на двух ногах», а экономика стран Прибалтики на одной…
Как Вы оцениваете социально-экономическое положение в этих государствах в последнее время?
Один эксперт может быть субъективен. Посмотрим официальные данные авторитетного международного финансового института. Позиции государств Прибалтики и некоторых других по ВВП на душу населения в пересчете по ППС в 2012 году по расчетам World Bank выглядят так:
Среднемесячные зарплаты в странах Прибалтики несколько ниже пособий по безработице в западной части Европы. Столкнувшись с бюджетным секвестированием, урезанием социальных гарантий, всплеском безработицы, жители стран Прибалтики всех национальностей массово отправились на работу за рубеж. Драматическое сокращение населения – это и есть реальная оценка их нынешних экономических «успехов», которые достигнуты путем жесточайшего ограничения всех социальных программ.
Но ведь миграция — обычное явление в современном мире?
Верно. Но Прибалтика оказалась перед лицом тяжелейшего демографического кризиса. По данным шведского социолога Ч. Вулфсона, за годы независимости Литва потеряла 18% трудоспособного населения – 616 тысяч человек. Ничего подобного за всю историю Литвы не наблюдалось, а эвакуация продолжается. Из Латвии, по разным данным, выехало до 300 тысяч человек, и ее население, по последней переписи, едва превышает два миллиона.
Пока зарплата эстонцев, работающих в Финляндии, в пять раз превышает оплату их труда на родине, эмиграцию не остановить. Если в ближайшие 5-7 лет разрыв по показателям ВВП на душу населения и уровню индивидуального потребления между странами Прибалтики не снизится до уровня 1:2 с соседями и 1:3 с лидерами ЕС, демографический кризис в этих странах перерастет в социальную катастрофу.
Какой выход Вы видите для государств Прибалтики в перспективе?
Потери экономик Прибалтики могли бы быть намного меньше, если бы приоритеты в политике, а значит и экономике, были расставлены иначе. Сотрудничество с Россией могло бы стать конкурентным преимуществом Литвы, Латвии и Эстонии, той подушкой безопасности, которая смягчает последствия кризиса, а также способствует повышению благосостояния путем переориентации на большой восточный рынок – с учетом перспективы Евразийского союза.
Не кажется ли Вам, что в последнее время ситуация начала меняться?
Несмотря на усилия литовских консерваторов, эстонских реформистов и латвийских национал-радикалов, версия о тотальной ответственности России буквально за всё (вплоть до состояния районных больниц и ям на дорогах) перестает работать. «Торговля» российской угрозой уже не является стопроцентно эффективным методом, как на внешнем политическом «рынке», так и на внутреннем. Идет демографическое обновление электората, сейчас на выборах уже голосует молодежь 1991-1995 годов рождения, и для неё Россия как «империя зла» – устаревшее клише.
В странах Прибалтики идет внутриполитическая и внешнеполитическая дискуссия о возможностях развития в качестве стыковочного логистического и транспортного узла, работающего с товарными потоками на всем евроазиатском пространстве – от Китая до Лиссабона. Однако сегодня реализовать эту идею труднее, чем было двадцать лет назад.
Но ведь возможно?
Реализует свои конкурентные преимущества та страна, которая сумеет отделить историю от политики и политику от экономики. На данный момент это Латвия, отношения у которой с Россией наиболее стабильные на фоне устойчиво тупиковых эстонско-российских.
А какова Ваша оценка российско-литовских отношений?
Если признавать конфронтацию формой политических отношений, то литовско-российские отношения, стараниями литовских политиков, самые интенсивные в Европе. Однако для экономического сотрудничества это тяжелое испытание, и я не уверен в том, что совместный бизнес его выдержит.