Кризис европейского интеграционного проекта: уроки для всех и для стран Прибалтики

Межевич Н.М.,

Сазанович Л.С.

Санкт-Петербургский государственный университет,

Санкт-Петербург

УДК: 327

В настоящее время многие исследователи отмечают, что Европейский Союз находится в кризисном состоянии. Очевидно, что на данном этапе изначальная концепция создателей ЕС уже не актуальна: быстрое расширение границ, евроинтеграция, приводящая к внутриполитическим и внутриэкономическим проблемам, проблемы безопасности и многие другие подрывают стабильность данного объединения. Целью статьи является попытка проанализировать негативные факторы, влияющие на дальнейшее развитие ЕС, а также рассмотреть возможные сценарии дальнейшего развития. Актуальность подобного исследования заключается, главным образом, в том, что оно объединяет в себе исследования политических, экономических, социальных аспектов, а также аспектов безопасности. Для достижения целей исследования был выбран системный подход изучения международных отношений. Важно отметить, что для дальнейшего успешного развития и существования ЕС необходимо прибегнуть к активным действиям уже в настоящее время, в первую очередь – стабилизировать отношения с Россией.

Ключевые слова: Европейский союз, евроинтеграция, взаимоотношения ЕС и России, экономика ЕС, НАТО и безопасность ЕС.

Европейский союз переживает сложное время. Пытаясь упредить нестабильность на своих рубежах, он сам становится источником турбулентности. Все менее гибкий и все более неповоротливый, ЕС все чаще включает аппарат бюрократического давления, стремясь заглушить голоса растущего недовольства. Словно попав в ловушку «дурной бесконечности», Евросоюз не в силах найти решение внутренних и внешних проблем, множащихся подобно снежному кому.

Известнейший британский историк Эрик Хобсбаум не без оснований «сократил» двадцатый век на 23 года. С его точки зрения он начался в 1914 году вместе с Первой мировой войной и закончился в 1991 году после распада СССР.1 Подобный подход дискуссионен, но понятен. Значимость как 1914 года, так и 1991 года для европейской, да и для мировой истории очевидна.

О старте европейской интеграции теперь пишут в учебниках – Декларация Шумана, который 9 мая 1950 г., будучи министром иностранных дел Франции, обратился к правительству ФРГ с предложением создать франко-германское объединение угля и стали. Значение Декларации Шумана быстро вышло за рамки двусторонних отношений Франции и ФРГ. Концепция «общей основы экономического развития, которая явится первым шагом к Европейской федерации», имела такой потенциал, что ее хватило на всю политику и практику Европейского экономического сообщества – Европейского союза до конца XX века. Подходы Шумана – Монне были просты, но на тот момент революционны. Преодолев старую традицию национализма, создавая единую Европу на принципах демократии, экономического благосостояния и социального консенсуса, мира и равноправного сотрудничества, архитекторы ЕС надеялись на долгую и успешную жизнь европейского проекта в XX веке. Двадцатый век евроинтеграции начался в 1950 г. и закончился в первые годы нового века.

Казалось, что новый XXI век европейской интеграции начался досрочно с заключением Договора о Европейском союзе, который был подписан 7 февраля 1992 г. в голландском городе Маастрихте и вступил в силу 1 ноября 1993 г. Но этот век оказался удивительно коротким. На наших глазах летом 2015 года европейский интеграционный проект во время запоздавших реанимационных процедур… умер. Это не фигура речи: ЕС умер в том виде, в каком его замыслили Шуман и Монне. Однако смерть интеграционного проекта в его пост-шуманской модели не означает краха великой европейской идеи, и вовсе не обязательно приведет к краху Европы в целом. Европа была и будет, но будет другой. С великой европейской идей нынешняя модель имеет общего не больше, чем идеи утопистов–социалистов Франции и Великобритании с северокорейской практикой. Почему?

Ключевой задачей ЕС Договор провозгласил создание экономического и валютного союза и введение единой европейской валюты, что потенциально могло вывести экономическую интеграцию на новый уровень. Однако одновременно была развернута кампания масштабного расширения Евросоюза. В 1993-2007 гг. произошло удвоение количественного состава ЕС. Лишь вступление Финляндии, Швеции и Австрии можно рассматривать как простое количественное увеличение. Расширения 2004 и 2007 гг. качественно ухудшили экономические показатели ЕС. Одновременно проблемы финансовой сбалансированности проявились в Греции, Португалии, Испании. «Из-за масштабов расширения Европейский союз столкнулся с проблемой «усвоения» и поэтому более всего сосредоточен на собственных трудностях».2 Новый класс еврокочевников–бюрократов, даже не читая М. Джиласа и М. Восленского, сформировался именно в соответствии с их прогнозами, но не на югославской или советской почве, а в сердце Европы: Брюсселе, Страсбурге, Франкфурте на Майне, Монсе. Для еврокочевников продвижение по европейской карьерной лестнице стало важнее решения вопросов национальной экономики и уже тем более важнее объективного анализа проблем интеграции. Итог мы наблюдаем: процесс евроинтеграции породил бюрократического наднационального монстра, который подчинил себе не только местные правительственные круги, но и саму идею интеграции. Теперь результат ушел на второй план, самое важное – процесс, функционирование, воспроизводство, «запечатанные» в замкнутом цикле бюрократической циркуляции.

Чем больше проходит времени с 2004 г., тем больше свидетельств того, что именно в тот год закончилась одна эпоха в истории европейской интеграции и началась вторая. Первая, по сути, была западноевропейской и успешной, вторую, с некоторой долей условности, можно назвать восточно-европейской и ее успешность – под большим вопросом. ЕС-12 (с 1995 г. ЕС-15) и ЕС-27 — это качественно различные интеграционные объединения. При всей обоснованности новых стратегических программ углубления и расширения интеграции, принятых в начале 1990-х годов, масштабы последствий этого решения и качественных изменений в Евросоюзе не были осмыслены так, как они того заслуживали. Их недооценили, вероятно, по той причине, что в политических «верхах» государств-членов ЕС, прежде всего еврограндов, царила полная уверенность в своих силах, в непреложной привлекательности европроекта и в конечном успехе.

ЕС, действительно достигнув высокого уровня сплочения, мог бы заняться оптимизацией достигнутого, однако вместо этого увлекся политикой расширения, соседства и пр. При непомерно раздувшихся амбициях практически не было средств на масштабные геополитические проекты, и уж совсем не было адекватного политического анализа. Сам факт того, что главными европейскими «прогрессорами» в рамках «Восточного партнерства» были назначены страны Прибалтики, уже не требует каких-либо дополнительных комментариев. Исходя из логики «если система работает, то зачем ее менять», Украину захотели интегрировать по той же схеме, что и Эстонию. При этом никакая местная украинская специфика в расчет не бралась.

А специфика присутствует. Экономический потенциал советской Украины уступал только странам большой европейской четверки. Но и сегодня ВВП, к примеру, одной Харьковщины больше ВВП Эстонии (разумеется, той её части, которая зарабатывается, а не пересылается из Брюсселя).

Осознание проблем в здравой оценке действительности приходит к Европе с большой задержкой. Цитата из аналитического доклада комитета по делам ЕС Палаты лордов «ЕС и Россия: до и после украинского кризиса» (2015 г.): «Комитет полагает, что Евросоюз и, следовательно, Великобритания виноваты в том, что они вступили в этот кризис, не отдавая себе отчёта в происходящем, подобно сомнамбулам. Недостаток сильных аналитических ресурсов, как в Соединённом Королевстве, так и в ЕС фактически привёл к катастрофическому непониманию настроений накануне кризиса».3

Однако, главная проблема – не аналитика, а то, что Запад, считая себя глобальным центром, стремится освоить все новые периферийные пространства, даже уже, по сути, не скрывая, что делается это с единственной целью – найти новые рынки сбыта собственной продукции, обеспечить приток дешевой рабочей силы и получить доступ к иным ресурсам. Попутно решается задача сохранения привлекательности Евросоюза как интеграционного проекта – это важно с точки зрения внутриевропейского политического процесса, поэтому в ход идут любые средства. Итак, проблема лежит не только в плоскости адекватной оценки качества интеграции. Амбициозная программа «Восточного партнерства», де-факто предполагающая расширение границ ЕС до Каспийского моря, не только умерла, но и сделала все для того чтобы прихватить с собой всю действующую модель европейской интеграции. «Именно опасение и раздражение отцов дипломатии ЕС в отношении того, что Россия снова стала слишком сильная и богатая, а уже поэтому опасная для Европы, породили фатальную ошибку: «Восточное партнерство» из первоначального проекта евроинтеграции постсоветского пространства превратилось в площадку попыток политической и экономической изоляции России. Это в конечном итоге и спровоцировало острый кризис на Украине. Так что нынешние проблемы ЕС в большой степени являются делом его собственных рук».4

Проблемы европейской интеграции сегодня очевидны не только для европейцев, но и для всего мира. Прежняя модель европейской экономической и политической интеграции исчерпала себя. Эсхил, Аристофан и Еврипид на основе разворачивающейся на наших глазах греческой истории могли бы, думается, создать достойные произведения – комедии, трагедии и драмы. То, что выглядело триумфом ЕС, обернулось неоднозначными последствиями и явными неудачами, а набранная им скорость продвижения к новым рубежам европейской интеграции оставляет теперь впечатление поспешности. Конечно, в нынешних злоключениях ЕС огромную роль сыграл внешний фактор — глобальный финансово-экономический кризис: «Стратегии, построенные на представлениях из прошлого, в том числе связанных с решением проблем конкурентоспособности путем манипуляции валютными курсами, проваливаются».5

Однако первые осложнения возникли до кризиса, и первопричины нынешнего «аварийного» состояния ЕС следует искать внутри него самого. Объединенная Европа развивается существенно медленнее, чем мировая экономика. В 2015 году и в ближайшие годы экономика европейского макрорегиона будет находиться в весьма непростом положении. Европа не может быстро реагировать на происходящие перемены. Несмотря на разнообразие структур европейских экономик, промышленный сектор Европы в целом стагнирует, поэтому возможности для возвращения к устойчивому росту ограничены. Хотя Евросоюз остается ключевой промышленной державой, с 2008 года в промышленности было ликвидировано 3 млн рабочих мест, а промышленное производство снизилось на 10%.6 По итогам 2014 года суммарная экономика 18 стран, пользующихся евро, выросла только на 0,9%.7

В 2015 г. экономическое выздоровление Европейского союза будет еще более неопределенным. Слабость спроса – болезнь уже хроническая. Германия останется движущей силой европейской экономики, но у нее уже не будет такой мощности, как два года назад. Во Франции экономический рост составит около 0,7%. Италия должна преодолеть остатки кризиса, но еврозона в целом вряд ли достигнет более 1% роста и не сможет существенно изменить показатель официальной безработицы, который сейчас составляет 11,7%.8

Глава Европейского центрального банка Марио Драги заявлял, что в 2015 году Евросоюз может столкнуться с угрозой дефляции и рискует сохранить невысокие темпы роста экономики, однако термин «кризис», по его словам, в данный момент не подходит для описания ситуации в экономике стран еврозоны.9 Это было сказано в январе, когда все экономические показатели были примерно такими же, как и в июне. Значит, и сейчас, осенью 2015 г., тоже «не кризис»? Согласно недавно опубликованным прогнозам МВФ, темпы роста в 2015-2016 годах в ЕС не превысят 1,5-1,6% (при условии, что кризис в отношениях с Грецией удастся урегулировать). В развитом мире в целом они увеличатся с 1,8% в настоящее время до 2,4%.10 Таким образом, если уж в мировой экономике ситуация не идеальная, то в европейской – просто плохая. И комментарий М. Драги о «не кризисе» в этом смысле сравним разве что с известным выражением о повешенном и верёвке.

Сдерживающие факторы лежат и вне экономики — в политической и социально–культурной сферах. На формирование европейских ценностей в существенной мере повлияла историческая память, культурное наследие Античности и христианства, понесенные Европой потери в двух мировых войнах. Еще раз отметим: перед нами не кризис европейской идеи, перед нами развертывается кризис конкретной практики ее реализации в политической сфере. Не провал Евроконституции привел к росту евроскептицизма, а евроскептицизм, основанный на понимании неэффективности постмаастрихтской модели ЕС, привел к провалу Евроконституции. Ошибки во внутренних и внешних отношениях, экономические просчеты, последствия высокомерных решений, принятых на основе геополитических, «ценностных», а не прагматических резонов: «Евросоюз из образца разумной предсказуемости стал, по сути, одним из наиболее явных источников глобальной неопределенности».11 Именно поэтому разрушение действующей модели евроинтеграции неизбежно.

В докладе Notre Europe, посвященном перестройке отношений ЕС-США и написанном еще в 2010 г., отмечено: «За отсутствием общей внешней политики в главных стратегических вопросах, ЕС неспособен влиять на ход событий за пределами своих границ».12 Среди авторов диагноза – Р.Проди, Г.Верхофстадт, Е.Бузек, Й.Фишер и др. Теперь, глядя из 2015 года, следует уточнить: а в своих границах ЕС определять повестку дня способен?

В настоящее время идет дискуссия о так называемой «реалистичной европейской силе», частично списанная с американских подходов к «умной силе». Как и в американском случае, речь идет о сочетании «hard» и «soft security». Впрочем, нетрудно заметить принципиальные отличия европейских предпосылок от американских реальностей. Главное, однако, не в адекватной теории, а в реалистичной практике. «Американское руководство после холодной войны и расширения НАТО на восток надеялось, что Старый Свет теперь сможет самостоятельно решать хотя бы собственные проблемы, однако раз за разом выясняется — будь то Балканы, Ближний Восток или единая валюта,— что Европа не в состоянии этого делать».13 А могло ли быть иначе?

В Европе нет и быть не может эффективной «hard security». Возможно ли построение самостоятельной внешней политики с опорой на заимствованную из-за океана безопасность? Вспомним статью американского политолога Р. Кагана «Сила и слабость», опубликованную еще в 2002 году.14 Его идея: США создали для Евросоюза тепличные условия. Америка несёт на своих плечах бремя ответственности, а ЕС занимается болтовней и взаимными уговорами. Делая ставку на право, они на самом деле погрязли в конформизме и самоуспокоенности. Личный и общественный статус Р. Кагана заставляет нас внимательно относиться к его оценкам.

Лекала американских неоконов, увы, востребованы Евросоюзом. Процитируем Р. Купера, гендиректора отдела по внешним и военно-политическим связям Совета ЕС: «НАТО и присутствие армии США в Европе давало европейским странам уверенность, что США будет защищать их от СССР. (…) НАТО подвела всех к добровольной зависимости от военной мощи США. НАТО смогла создать систему коллективной безопасности в лучшем смысле этого слова – требование безопасности, которое в течение столетий разъединяло Европу, теперь её объединило. Так и возник Европейский союз».15 Ключевым элементом «постравновесной» (после воссоединения Германии, окончания холодной войны и распада СССР) системы евроатлантической безопасности он называет именно НАТО как защиту от хаоса. «А самый логичный путь покончить с хаосом – это колонизация».16 Экономический инструментарий ЕС является производным от военной мощи размещенных в Европе сил НАТО, контролируемых США. Не союз угля и стали, а именно НАТО – становой хребет современного Евросоюза. И это еще один симптом, подтверждающий не только неизбежную смерть европроекта в нынешнем виде17, но и невозможность стыковки евразийского и европейского проектов в современных условиях.

Членство в Европейском союзе становится уже не финалом интеграционных устремлений той или иной страны на Запад, а лишь промежуточным этапом на ее пути к главной цели – вступлению в НАТО. Подписание Украиной, Грузией и Молдавией соглашений об ассоциации с ЕС было представлено как событие сугубо экономическое, однако на деле оказалось одним из скрытых способов расширения НАТО: втягивание государств в военно-политическое сотрудничество с Североатлантическим альянсом формально ведется через сближение с ЕС.18

Это обстоятельство является одним из главных препятствий, не позволяющих развернуть процесс экономического взаимодействия России и ЕС на полную силу – в этом танго, видимо, еще долго будет кто-то третий. Этот третий – США, а через них и НАТО.

С нашей точки зрения, при оценке влияния НАТО в системе принятия внешнеполитических решений в Европе следует исходить из фактически используемого принципа трех ключей, каждого из которых достаточно для достижения определяющего влияния на внешнюю политику того или иного европейского государства. Первый ключ – непосредственный контроль за внешнеполитической деятельностью государства. Работает как в случае страны, входящей в блок, так и в отношениях с формально нейтральным государством, не входящим в НАТО, но участвующим в партнерских программах Альянса. Второй ключ – управление через структуры самого НАТО. Третий ключ – работа через координационные структуры Европейского союза, ориентированные на внешнеполитические и оборонные решения. Сочетание этих ключей обеспечивает США и НАТО контроль не только над военными, но и над экономическими проектами Европы.

Следует отметить противоречие политических и экономических целей США по отношению к Европе. С точки зрения экономики, Европе соответствовал бы статус Канады и характер экономического развития Европы в таком случае зависел бы от США в той же степени, как это и происходит в современной Канаде. Однако с позиций политики, США выгодно соблюдение правил игры последних десятилетий: то есть Европа делает вид, будто у нее есть внешняя политика, а США продолжают управлять ею.

При этом в США, давно воспринимающих Европу как сугубо младшего партнера, иллюзий в отношении реального положения дел в ЕС не питают. В качестве примера сошлемся на публикацию в авторитетном американском издании «Foreign policy», в ней автор убедительно доказывает существование пяти проблем Европейского союза: 1) чрезмерное расширение; 2) развал Советской империи; 3) кризис евро; 4) ухудшение ситуации в регионе; 5) устойчивый национализм.19

Конечно, не будем сбрасывать со счетов и тот факт, что векторы геополитических интересов ведущих государств ЕС зачастую различны. Да, германская политика на Балканах, французская в Африке «не пересекаются» с политикой других европейских центров силы. В других же случаях такие пересечения очевидны. Классический пример – украинский конфликт. Плюс в Евросоюзе есть нейтральные (или пытающиеся быть таковыми) государства: Италия, Австрия, Финляндия, отчасти Венгрия, Словакия и Чехия, например. Их голос достаточно значим. Да и ряд новых членов ЕС справедливо рассматривают внешнеполитические инициативы «старой» Европы как угрозу дотациям в свой адрес из европейского бюджета.

Однако на генеральную линию в отношении России и выдвигаемых ею на интеграционном треке инициатив (помимо «интеграции интеграций» стоит напомнить и об идее Д.Медведева об общей в Евро-Атлантике системе безопасности, столь категорично отвергнутой Западом) это не влияет. В течение всего 2014 года лидеры ЕС неоднократно заявляли, что не будут менять своей политики в отношении России, вместо этого они планируют изменить внешнюю политику России, даже если это влияет на экономику всей Восточной Европы.

В этом контексте показательно экономическое самоубийство государств Прибалтики: страны, громче всех требовавшие «наказать Россию», теперь больше всех от санкционной «войны» и пострадали (грузооборот Таллинского порта «просел» на 20,7%, за первое полугодие 2015 года, в сравнении с аналогичным периодом прошлого года. Нарастают проблемы у Риги и Вентспилса. Экспорт товаров в Россию непрерывно сокращается, российские туристы уходят с рынка прибалтийских государств).

Различные инструменты по «наказанию России» могут, конечно, ухудшить эффективное развитие нашей страны. Однако при этом следует помнить предупреждение двух высокопоставленных экспертов, в недавнем прошлом сотрудников Госдепартамента США: «До сих пор Запад больше был нацелен на наказание России и ее лидеров… чем на решение проблем в отношениях, которые завели стороны в тупик».20 Сама практика реализации Западом программы «Восточное партнерство» предполагала работу по хорошо известному принципу «Я – начальник, ты – дурак». С этим подходом не согласился Минск, Ереван, Баку. А в итоге и Киев, поставленный Евросоюзом в ситуацию «или с нами, или против нас», вынужден был вопрос о евроинтеграции «подвесить» до 2016 г. Огромное сопротивление встречает эта практика в Кишиневе и Тбилиси. Симптоматичная деталь: по данным американского National Democratic Institute за май 2015 г., около трети жителей Грузии выступают за интеграцию в Евразийский союз (31%)21, в августе 2014 г. таковых было – 20%, а в ноябре 2013 г. – 11%.

Какие же сценарии европейской интеграции возможны? Выбор не богат.

1. Деструкция действующей модели евроинтеграции. Объединение Европы, по крайней мере, в ее нынешних формах, не может дать синергетического эффекта и не способно вывести её на новый уровень мирового влияния, соответствующий имеющемуся потенциалу. Экономическая политика ЕС – это проблема, практически не имеющая решения. Ее нынешняя модель существует на пределе возможностей.

2. «Косметический ремонт» действующей модели евроинтеграции. Реформирование европейской интеграции, понимаемое как ограничение пространственной экспансии, отказ от расширения зоны евро любой ценой, выведение Великобритании «за скобки евроинтеграции», налаживание эффективного сотрудничества со всеми экономическим партнерами и, прежде всего, с Россией – это минимум реформирования на сегодня.

Примечания:

1. Хобсбаум Э. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914—1991). М.: Издательство Независимая Газета, 2004. 632 с.

2. Хирдман С. Роль России в Европе // Московский центр Карнеги. М, 2006. — С.19.

3. См. подробнее: The EU and Russia: before and beyond the crisis in Ukraine / House of Lords, European Union Committee. 6th Report of Session 2014–2015. London, February 2015. URL: www.publications.parliament.uk/pa/ld201415/ldselect/ldeucom/115/115.pdf

4. Урбанович Я. Воинственные страхи Восточной Европы. 03.04.2015. URL: http://ria.ru/analytics/20150403/1056439589.html

5. Dixon H. How to counter Europe’s rising populism // International New York Times, November 24, 2014. – P. 22.

6. Алвару Сантуш Перейра, Хосе Мануэль Сориа, Коррадо Пассера, Арно Монтебур, Филипп Реслер Новая индустриальная политика Европы // «Эксперт», №7 (839), 18 февраля 2013.

7. Мануков С. Германия подтянула европейскую экономику / «Expert Online», 14 февраля 2015. URL: http://expert.ru/2015/02/14/ne-vse-tak-ploho/

8. Европа 2015: год неуверенности http://euroua.com/europe/eu/3557-evropa-2015 02.01.15.

9. Драги: экономику ЕС ждет затяжной период слабости. 02 января 2015. URL: http://dv.ee/novosti/2015/01/02/dragi-jekonomiku-es-zhdet-zatjazhnoj-period-slabosti

10. Jean-Pierre Robin. Le FMI estime l’Europe en voie de guerison // Le Figaro, 15 avril 2015. — p.23.

11. Лукьянов Ф. Оборотная сторона Греции / Российская газета. 8 июля 2015. URL: http://www.rg.ru/2015/07/07/kolonka.html 8 июля 2015.

12. Reshaping EU-US Relations: a Concept Paper. Reflection Group: Romano Prodi, Guy Verhofstadt (co-chairs), Jerzy Buzek, Etienne Davignon, Jacques Delors, Joschka Fischer, Paavo Lipponen, Tommaso Padoa-Schioppa / Notre Europe, 2010. — P. 12.

13. Лукьянов Ф.А. Стабильность ради выживания // Россия в глобальной политике. 13 июля 2015. URL: http://www.globalaffairs.ru/redcol/Stabilnost-radi-vyzhivaniya-17579

14. Kagan R. Power and Weakness // Policy Review, № 113, 2002.

15. Cooper R. The European Union and the Habsburg Monarchy // Transit. Europaische Review, 10.12.2012. URL: http://www.eurozine.com/articles/2012-12-10-cooper-en.html

16. См. подробнее: Cooper R. The breaking of nations: order and chaos in the twenty-first century. New York, 2003.

17. Симптоматично в этом смысле мнение директора польского Центра геополитического анализа М. Пискорского о перспективах ЕС, высказанное в июле 2015 г.: «В том виде, в котором ЕС создавался, он существовать уже не может. Скорее всего, в новом формате ЕС будет выглядеть гораздо лаконичнее — в нем будут только те страны, чья экономика ориентирована на Германию, чей экспорт товаров и услуг в Германию составляет от 30% и выше. Это — не политика, а экономика… Евросоюз превращается в проект одной страны». Подробнее: http://www.format-a3.ru/events/event-212/

18. Украина, Грузия, Молдавия: путь в НАТО через Европейский союз. К саммиту НАТО в Уэльсе 4-5 сентября 2014 года. Аналитический обзор / Центр международной журналистики и исследований «Россия Сегодня». 2014 г. 74 с.

19. Stephen M. Walt, Does Europe Have a Future? // Foreign Policy. July 16, 2015. URL: http://foreignpolicy.com/2015/07/16/does-europe-have-a-future-stephen-walt-testimony-house-foreign-affairs-committee/

20. Чарап С., Шапиро Д. Как избежать новой холодной войны // Россия в глобальной политике. 14 октября 2014. URL: www.globalaffairs.ru/ukraine_crysis/Kak-izbezhat-novoi-kholodnoi-voiny-17041

21. За ЕС — 68%, НАТО — 65%, Евразийский Союз — 31% — результаты опроса NDI. 11.05.2015. URL: http://www.apsny.ge/2015/soc/1431371449.php\

Список литературы:

1. Хобсбаум Э. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914—1991). М.: Издательство Независимая Газета, 2004. 632 с.

2. Хирдман С. Роль России в Европе // Московский центр Карнеги. М, 2006. — С.19.

4. Урбанович Я. Воинственные страхи Восточной Европы. 03.04.2015. URL: http://ria.ru/analytics/20150403/1056439589.html

5. Dixon H. How to counter Europe’s rising populism // International New York Times, November 24, 2014. – P. 22.

7. Мануков С. Германия подтянула европейскую экономику / «Expert Online», 14 февраля 2015. URL: http://expert.ru/2015/02/14/ne-vse-tak-ploho/

8. Европа 2015: год неуверенности http://euroua.com/europe/eu/3557-evropa-2015 02.01.15

10. Jean-Pierre Robin. Le FMI estime l’Europe en voie de guerison // Le Figaro, 15 avril 2015. — P.23

11. Лукьянов Ф. Оборотная сторона Греции / Российская газета. 8 июля 2015. URL: http://www.rg.ru/2015/07/07/kolonka.html 8 июля 2015

14. Kagan R. Power and Weakness // Policy Review, № 113, 2002.

15. Cooper R. The European Union and the Habsburg Monarchy // Transit. Europaische Review, 10.12.2012. URL: http://www.eurozine.com/articles/2012-12-10-cooper-en.html

16. См.подробнее: Cooper R. The breaking of nations: order and chaos in the twenty-first

century. New York, 2003.

17. См. подробнее: http://www.format-a3.ru/events/event-212/

21. За ЕС — 68%, НАТО — 65%, Евразийский Союз — 31% — результаты опроса NDI. 11.05.2015. URL: http://www.apsny.ge/2015/soc/1431371449.php\

Об авторах:

Межевич Николай Маратович – профессор факультета международных отношений, Руководитель международной магистерской программы «Исследования балтийских и северных стран» Санкт-Петербургского государственного университета, главный научный сотрудник Института проблем региональной экономики РАН, г. Санкт-Петербург.

Сазанович Людмила Сергеевна – аспирантка факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета.