В мастерской «Александрия» при храме Святителя Николая Мирликийского на Преображенке возродили забытые традиции русской иконописи.
ИСТИНА – ПОСЕРЕДИНЕ
Русская иконопись прошла тот же тернистый путь, что и вся Православная церковь. Были в ней свои периоды взлетов и падений, отвержения и признаний. Можно смело констатировать, что сегодня живописное искусство с многовековой историей переживает период Ренессанса. Возрождаются новые мастерские, школы и направления. Причем, благотворный этот процесс вовсе не ограничился рамками московской территории. В провинциальных городах идет возрождение и восстановление местных школ: ростово-суздальской, костромской, сибирской, новгородской, псковской. Разумеется, возрождение каждого из писем происходит на основе накопленного исторического и культурного материала. Например, иконописные мастерские при Свято-Даниловском монастыре взяли за основы образцы икон греческого письма с их строгой заданностью линий. Другие школы возрождают «рублевское письмо» – так называемую старинную «мягкую» школу.
Особняком в этом ренессансном ряду стоит мастерская «Александрия» при храме Святителя Николая Мирликийского на Преображенке. Особняком, потому что основатели мастерской остановили свой технологический и изобразительный выбор на знаменитой школе «царевых изографов» Оружейной палаты Московского Кремля. Прославилась она еще в 17 веке. Причем, говорить об ее однозначной славе было бы искажением исторической истины. «Ушаковские иконы» (названы по фамилии руководителя мастерских Симона Ушакова) стали предметом и средоточием нешуточных споров еще в те столетия. И сейчас споры не утихают. Одни считают, что иконы ушаковской школы не имеют ничего общего со всем духом и смыслом русской иконописи. Другие, наоборот, признают их величайшими шедеврами древнерусского искусства и приводят в доказательство знаменитую икону «Спас», написанную мастерами-ушаковцами .
Истина, как водится, посередине.
УВИДЕТЬ НОВУЮ КРАСОТУ МИРА
Слава Симона Ушакова была основана главным образом на его необыкновенном искусстве в писании ликов. В этих ликах традиционный тип Русского Спасителя и святых праведников получил новые, неведомые дотоле черты. Он лишил лики монументальности, внес человечность, теплоту и ласковость. Достигалось это в том числе и отходом (но не отказом) от традиционных форм – что всегда чревато. Но главный упрек критиков состоял в том, что он «иконизировал» государственность. «Грех» действительно имел место. Сам Ушаков бы жалован на должность царем Алексеем Михайловичем. Об этом царе писал знаменитый историк С.Ф. Платонов: «На бедную, еще слабую средствами Русь при Алексее Михайловиче обстоятельства наложили столько государственных задач, поставили столько вопросов, требовавших немедленного ответа, что невольно удивляешься исторической содержательности царствования Алексея Михайловича». Задача укрепления институтов власти и в целом государственности в тот момент стояла с той же насущной необходимостью, как и ныне.
Вспомним, что на период царствования «тишайшего Алексея Михайловича» пришлась и церковная реформа, которая серьезно укрепила влияние церкви на светскую и вообще на русскую жизнь. Россия в 17-м веке постепенно открывалась Западу. Процесс этот был в равной степени неизбежен и полезен для державного развития. Лучшие мастера ушаковской школы улавливали новую историческую сущность и отражали ее в своих работах – на то они и мастера. Они стремились уйти от византийских традиций и отразить в своем искусстве новую красоту мира – во всем его многообразии. Вместо плоских фигур появилась обьемность, вместо четкой углубленности – перспективы, оживали глаза и душа икон. К каноническим ликам и сюжетам (Троица, Богородица) прибавлялись реальные исторические персонажи – Александр Невский, Сергей Радонежский.
Все эти нововведения вызывали недовольство у «канонистов» и приверженцев «искони». Протопоп Аввакум обрушился с резкой критикой на ушаковские «ереси», назвав их «порчей». Полемический темперамент «неистового Аввакум» известен. Поэтому можно с долей критицизма отнестись к этим оценкам. В действительности, ушаковская школа стала генератором новых идей в русской иконописи. Этот вывод отрицать так же бессмысленно, как бессмысленно отрицать, что росписи Андрея Рублева стали ориентиром, на который равнялась и продолжает равняться русская фресковая живопись.
САМОБЫТНАЯ ЗОЛОТАЯ
ТЕХНОЛОГИЯ
Генеральный директор мастерской «Александрия» Валерий Берсеньев объясняет, почему именно в ушаковской стилистике основатели мастерской увидели «путеводную нить».
— Работа мастеров ушаковской школы, с одной стороны, опиралась на традиции древнерусского иконописания, но с другой стороны, ее отличала реалистичность образов, что для современного человека, воспитанного на реалистической живописи, ближе и понятнее иконописной традиции, напрямую восходящей к византийской иконе. При этом мы не можем бесконечно копировать старых мастеров. Вообще, все новое – не выдумывается. В новое надо внимательно вглядываться, чтобы отыскать его в классической традиции.
Новаторским подходом в оформлении самобытной иконописной манеры стало для мастерской введение в процесс сусального и твореного золота различных оттенков. Иератический золотой фон эксплуатировался и в прежние века – он образовывал некое мистическое иррациональное пространство иконы. Но с внедрением реалистических элементов в иконопись иератический золотой фон вошел в противоречие с новыми подходами. Мастера «Александрии» взялись разрешить это противоречие. Путем многолетних опытов они разработали самобытную технологию использования сусального (разнокаратного) золота. Из традиционного в иконописании фонового (то есть вспомогательного) материала оно обернулось полноценным изобразительным средством, существенно обогатившим палитру иконописца.
НЕТВАРНЫЙ СВЕТ
Эффект оказался поразительным – фигуры Спасителя, Пресвятой Богородицы небесных Сил и угодников Божиих на иконах, выполненных в мастерской, погрузились в нетварный свет, тот самый свет, с помощью которого икона обретает внутреннее свечение, тот самый свет, который и пытались передать древние мастера.
Впрочем, найти технологическое решение – хотя и важное, но это еще недостаточное условие, чтобы икона превратилась в произведение искусства.
Нужна филигранная ручная работа. Перед мастерами стоит сложнейшая задача – точнейшим образом уловить сочетание блеска, света, линий и настроения. Ведь золото бликует по-разному, переливается. Поэтому и не каждая фотография с икон способна уловить тональные оттенки и переливы. Глаз художника в каком-то смысле тоже оптический прибор, ему тоже трудно улавливать оттенки. Но художник обязан все это улавливать. В противном случае иконы не получится. В лучшем случае – безликая картинка на заданную тему. Поэтому над каждой иконой трудятся, как правило, два человека – позолотчик, который готовит и кладет жидкое золото, и непосредственно сам художник. И на работу над каждым изображением у них уходят месяцы, порой до полугода.
— Пишутся у нас миниатюры, которые даже при любом увеличении сохраняют свои красочные свойства и пропорции, – объясняет художник Александр Шульберг. – Не всегда, к сожалению, на таких работах простым глазом можно увидеть то, что она несет в себе на самом деле. Иногда вкладывается значительно больше, нежели видно человеческому глазу.
Действительно, детали икон изографов с Преображенки лучше рассматривать под увеличительным стеклом. Эффект получается неповторимый. Видны даже узоры под одеянием.
Это уже не просто ремесленная работа. Это и есть высокое искусство, освященное божественным талантом.
ТАЛАНТЫ ВЛОЖИЛ ГОСПОДЬ
В 17-м веке ушаковская школа выдвинула целую плеяду блестящих художников – Яков Казанец, Иосиф Владимиров, Георгий Зиновьев, Степан Резанец, Федор Зубов. Имена нынешних мастеров не мелькают на обложках газет и журналов. Они скромно и сосредоточенно, не отвлекаясь на мирскую суету, занимаются делом, которое согревает Божественным светом и их души и души людей.
Как-то в «Александрию» приехал Патриарх Александрийский и всея Африки. Посмотрев на иконы местных мастеров, он был буквально поражен.
— Что за космические технологии у вас? – спросил он.
Ему объяснили, что никаких «космических» технологий нет, что это художники так работают – обычными кисточками.
— Этого не может быть! – воскликнул Патриарх. – Я, Патриарх Александрийский и Африканский, не просто так ношу титул судьи
всей Вселенной и кое-что в иконописи понимаю. Кисточками такого сделать нельзя.
Так, видимо, и не поверил.
— Конечно, дело не только в технологиях и мастерстве художников, – объясняет член Попечительского Совета мастерской «Александрия» протоирей Владимир Верига. – Дело еще и в душе, в особой атмосфере в среде художников. Все, кто пришел к нам в 90-его годы, не были профессиональными иконописцами. Кто-то занимался декоративной живописью, кто-то графикой, кто чем-то иным. Господь призвал их послужить славе Русской Православной церкви. И здесь во всей широте развились таланты, которые Господь вложил в их сердца и руки.
ОЩУТИТЬ СВЯТОСТЬ ЛИКА
Рассказали мне в храме еще одну историю. Как-то приехал в мастерскую известный предприниматель, долго ходил, смотрел и, наконец, заявил, что хочет сотрудничать. «Мы были не против. Все ему с чистым сердцем показали, разъяснили. А он в благодарность переманил к себе нескольких наших специалистов, посулив им немалые деньги, и открыл в Москве свою частную мастерскую. И что вы думаете? Ничего у него не получилось, несмотря на деньги. Не угоден оказался Богу такой промысел».
Действительно, для работы с иконами нужна особая аура, особая расположенность.
— Мы не грешим против промысла Божьего, – комментирует руководитель мастерской Валерий Берсенев. – Господь дает возможность развиваться всякой твари, и уж тем более творцам, через которых и озаряет мир откровением. Ведь что такое икона? Это, прежде всего, лик. Когда человек смотрит на икону, у него непременно должен возникнуть контакт с ликом, а через это уже – и молитвенное состояние. Так вот, благодаря новым технологиям, благодаря уникальному мастерству наших живописцев, нам удалось, если можно так сказать, приблизить икону к душе молящегося, помочь ощутить святость лика.
Председатель искусствоведческой комиссии при Епархиальном совете Москвы Владимир Силовьев, побывав в мастерской, предложил написать на ее фасаде слова: «Красота спасет мир».
Спасает мир на самом деле не сама красота, а творцы красоты. К этому выводу невольно приходишь, глядя на работы мастеров «Александрии». Часть из них выставлена в демонстрационном зале. Придти сюда может любой москвич или гость столицы. Причем, не только придти, но и заказать себе именную, домашнюю, родовую икону. Хотя основная специализация мастеров все же – большеразмерные иконы, содержание которых носит то самое государственное звучание, за что корили в свое время «ушаковцев». В этом смысле «александрийцы» действительно, продолжатели дела своих предшественников. Гражданская и патриотическая линия в их творчестве осязается предметно.
Мне, например, было трудно оторвать взгляд от иконы святого Ильи Муромца. Ее выполнили по заказу Федеральной пограничной службы. Илья Муромец, известно, является покровителем пограничников. Фигура Ильи на лунном фоне в золотых доспехах поражает своей одухотворенностью.
Все иконы, выполненные в «Александрии», даже списки с самых известных православных икон, имеют свою неповторимую особенность. Но работники мастерской пока не знают, положит ли их новый метод начало новой школе, новому направлению иконописи. Развитие в этом направлении требует как минимум наличия собственного завода для выпуска сусального золота. Пока приходится завозить его из Италии.
Но точно можно говорить сейчас об одном – у мастеров-александрийцев есть будущее. В расположенной недалеко от храма общеобразовательной школе № 8 Москвы они преподают факультативный курс иконописи. Смена растет талантливая.
К слову сказать, свое название мастерская на Преображенке получила по имени древнего города, являющегося одним из крупнейших портов Египта. Здесь был знаменитый маяк – одно из семи чудес античного мира. Кто знает, может быть, мы являемся свидетелями рождения восьмого чуда – новой традиции русской иконописи.
Василий Устюжанин