Сергей Докучаев – человек, про которого на Западе принято говорить «сделал себя сам». Но живет Докучаев не на Западе, а в России, сегодня – в ее столице, и о том, как достигнуть успеха парню, который родился в Сибири, причем не в самом крупном ее городе, знает не понаслышке. Он сам прошел этот путь: от жителя небольшого городка Куйбышев в Новосибирской области до успешного бизнесмена, у которого есть представительства его многочисленных компаний не только в России, но и за ее рубежами. Сегодня, правда, нельзя исключать и скепсис: с родителями«повезло»! Имели связи…
Сергей Владимирович Докучаев считает, что ему действительно повезло. И связи с реальной жизнью его родители имели – самые что ни на есть реальные. Мама работала врачом и избавляла от недугов своих пациентов, а отец просвещал его одноклассников – разумному, доброму, вечному, поскольку не только преподавал географию, но был еще и директором учебного заведения.
Не знаю, насколько отец заразил Докучаева-младшего тягой именно к географии, но сын в своей дальнейшей жизни совершал перемещения по России вдоль и поперек, а также освоил ближнее и дальнее зарубежье. Причем, с пользой не только для себя и семьи, да и для страны, которую любит и в которой живет – России.
О судьбе бизнесмена, о том, как добиться успеха в наши лихие годы, мы и ведем разговор с Сергеем Докучаевым. Человеком, который руководит разветвленным бизнесом: «Ланта-Банком», золотодобывающей компанией «Высочайший», заводом «Русские самоцветы», а в последнее время активно участвует в непрофильном для себя бизнесе, пытаясь выстроить производство качественных фармакологических препаратов в России, чтобы не закупать их за рубежом. Речь идет об инсулине. И всё же, как мальчишка из российской провинции стал влиятельным бизнесменом?
НАЧАЛО ПУТИ
Сергей Владимирович, влиятельных родителей у вас не было. С чего тогда все начиналось?
С того же, с чего и у многих других россиян. Представьте себе многодетную семью – три сына у не самых обеспеченных родителей в провинциальном сибирском городе. Правда, атмосфера в семье была феноменальная: мы очень любили друг друга и стояли друг за друга стеной. Почему и сегодня я не считаю успехи в бизнесе своим личным достижением. Моя семья и в бизнесе вместе со мной, и мы по-прежнему единая команда.
Но вы же не сразу стали долларовым миллионером?
У меня все в карьере происходило ровно так же, как и у многих моих сверстников. Школа, потом Новосибирский инженерно-строительный институт, затем работа по специальности. Я много чего строил, в основном предприятия химии и энергетики. А потом, правда, стали выдвигать по партийной линии.
Ага, и вы этим воспользовались?
Извините, не успел. Да и до серьезных высот в партийной иерархии не дошел – грянул 1990 год, появились новые перспективы, и я решил уйти в бизнес.
Сразу в элитный?
Забавный вопрос. Увы, в тот самый, которым занималась вся страна. И строился он на типичном для России тех времен бартере. Просто нам повезло найти в Бельгии клиента, которого интересовал уголь из Кемеровской области. Расплачивался он, в основном, не живыми деньгами, а продуктами и товарами, как их тогда называли, массового потребления. Желающих их «потребить» в России в 90-е, в пору дефицита, было много. В итоге у нас появился первый миллион долларов. Правда, должен сказать, что дался этот миллион нам с братьями в прямом смысле этого слова – потом. Даже фуры с поступившим товаром поначалу приходилось разгружать самим.
Понятно, а что же дальше?
А в 1992 году мне предложили действительно крупное и интересное дело – восстановить Новосибирский аффинажный завод. Он был в силу каких-то причин по сути ликвидирован – то ли золото было стране не нужно, то ли иные были причины. Коллеги говорили, что дело это – восстановление – гиблое. Тем не менее, изучив все «за» и «против», мы вложили собственные деньги в восстановление и добились успеха. Потом профессионалы говорили, что если бы я был докой в этом бизнесе, то, увидев голые стены предприятия и полное отсутствие нужной техники, от затеи бы отказался…
Но это не так: характер у меня такой – чем сложнее задача, тем она для меня интереснее. Зато какой драйв после того, когда ты сделал то, что казалось другим невыполнимым! Я вообще люблю начинать с… нуля.
ЛАНТА-БАНК КАК НАСУЩНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ
Следующим вашим шагом стала покупка Ланта-Банка – структуры, которая имела долги и очень мало перспектив. Это вторая ваша рискованная операция после реанимации Новосибирского аффинажного завода. Зачем?
Нам стало понятно, что нужна кредитная организация, способная финансировать золотодобычу. Государство с этой задачей не справлялось. А мы взялись. И с тех пор и до сего момента своим приоритетом считаем обслуживание и финансирование предприятий, добывающих и перерабатывающих драгоценные металлы. Кстати, при помощи банка были образованы и успешно развиваются ЗАО «Горнодобывающая компания «Алдголд» (Республика Саха) и ОАО «Высочайший» (Иркутская область).
И что, всё легко пошло?
Всё как обычно в России. Особенно для начинающего банкира. Достаточно быстро выяснилось, что те менеджеры, которые работали в банке, искренне считали, что собственники меняются, а истинными хозяевами активов являются именно они. Пришлось пойти на жесткие меры – увольнения. А ставку сделал на братьев, они вошли в руководство структурой, а также пригласил на практику молодых ребят из Плехановской академии. Студенты показали себя в лучшем виде, а в итоге большая их часть и стала затем сотрудниками Ланта-Банка, о чем я ни разу не пожалел. Кстати, мои братья Петр и Александр и сегодня возглавляет стратегически важные для нас филиалы банка.
А почему Ланта-Банк в рейтинге пока во второй сотне банков России?
Мы к высокому рейтингу и не стремились, сосредоточившись на главной задаче – обслуживании приоритетных для нас предприятий. А на построение ритейловой сети мы не шли умышленно. Я понимал, что в кризис, прежде всего, страдают банки, у которых крупная розничная сеть: ведь физические лица, в первую очередь, забирают вклады в период нестабильности. Поэтому без поддержки крупной западной структуры я не видел возможности усиленного развития розницы. Поиском такого сильного и надежного партнера мы сейчас активно занимаемся. Если найдем, будем ставить задачу – войти в число 50 крупнейших российских кредитных организаций.
Если бы для Ланта-Банка понадобилось подобрать символ, то каким он мог бы быть?
А он уже и так существует – это рысь.
Почему именно рысь?
Потому что рысь в Сибири – весьма уважаемый зверь. Это я вам как опытный охотник говорю. С виду – мягкая, красивая, ступает неслышно, но в схватке – жесткая, как тигр. В банковском деле такой характер – вещь необходимая. А еще необходимы – настойчивость, стремление быть в своем деле жестким профессионалом.
Я ведь после того, как возглавил банк, стал проситься на практику к своему более опытному коллеге. На практику он меня не взял, но бесценных советов дал огромное количество. А позже я поступил в Плехановскую академию и в 1998 году ее окончил.
КАК ГОЛЕЦ ВЫСОЧАЙШИЙ СТАЛ ООО «ВЫСОЧАЙШИЙ»
Как в вашем активе появилось еще и золотодобывающее предприятие?
Здесь все вытекало из логики событий. «Ланта-Банк» занимался обслуживанием и кредитованием предприятий, занимающихся, в том числе, и золотодобычей. Со временем возник вопрос: а почему бы и нам не попробовать себя на этом поприще?
Вопрос – вопросом, но возникла проблема: а где ее вести, какое месторождение выбрать? Мне подсказали: без геологоразведки не обойтись. А заодно назвали и имя надежного и опытного геолога – Сергея Васильева. Он согласился поехать в Бодайбо на разведку. Договорились, что на полгода, а он и сейчас там, в Бодайбо.
И что, он нашел самое замечательное месторождение?
Да в том-то и дело, что Голец Высочайший числился среди самых бесперспективных в Бодайбо: золото мелкое, запасы его оценивались как незначительные. Меня пытались отговорить: не совершай, мол, глупость. К тому же цены на золото в то время падали. Но я поверил Сергею Васильеву, и не прогадал. Если к моменту первых вложений в месторождение цена золота упала до 355 долларов, то сегодня – более 1700 долларов за тройскую унцию. Сразу скажу, что меня снижение цен на золото тогда не пугало, потому что мы хорошо изучили ситуацию на мировом рынке. Правда, ждать пришлось немного дольше, чем мы рассчитывали.
В октябре 2010 года Роснедра утвердили запасы золота в месторождении на уровне более чем 57 тонн. Это в два раза больше, чем то, что признавалось в 2000 году.
На этом не успокоились?
Успокаиваться для бизнесмена вообще – конец для его карьеры. Тогда пора уходить на покой. Так что сегодня компания «Высочайший» работает не только в Бодайбо, но и в Якутии и Коми, на месторождениях Большой Куранах и Чудное. И руководит всем этим процессом по-прежнему замечательный геолог и мой надежный партнер – Сргей Васильев.
Выходит, главная составляющая вашего успеха – умение правильно находить кадры?
Можно сказать и так.
«РУССКИЕ САМОЦВЕТЫ» –
ПРИКОСНОВЕНИЕ К ИСТОРИИ
Как и почему в ваших планах появилось желание приобрести «Русские самоцветы»?
В 1997 году мы столкнулись с проблемой оплаты поставок золота: его можно было продавать либо государству через аффинажные заводы и банки, либо ювелирным предприятиям. Если ты продавал золото государству, то задержка платежей составляла от месяца до полугода. Инфляция очень быстро росла, а терять деньги не хотелось. Вот и мотивация для того, чтобы приобрести «Русские самоцветы»: тогда у нас получался практически полный производственный цикл.
А почему именно «Русские самоцветы», а не другое подобное предприятие?
Честно говоря, и история тут сыграла роль. История у «Русских самоцветов» – удивительная. Берет начало еще с Петровских времен, затем здесь работал такой известнейший ювелир, как Карл Фаберже. А как завод «Русские самоцветы» был учрежден указом Николая II в 1912 году. А потом, именно здесь родились знаменитые рубиновые звезды Кремля, а в советские времена из камней-самоцветов создана знаменитая карта СССР, которая была выставлена на Всемирной выставке 1937 года в Париже. Такая история, согласитесь, притягивает.
Ну, хоть с этим приобретением вам повезло.
В конечном счете, да. Хотя на ту пору «Русские самоцветы» переживали не самые лучшие времена. Нужно было все ломать и менять. Пришлось срочно вызывать в Питер племянника из Новосибирска – Сергея Докучаева-младшего. И отправить его стажироваться на лучшие ювелирные предприятия Германии и Швейцарии. Причем я не позволил ему даже день побыть на питерском заводе – чтобы не заразился этой атмосферой. А уже после возвращения – он стал генеральным директором предприятия.
И что же в итоге изменилось?
Изменения произошли практически во всем, поменялся технологический процесс, началось широкое использование современных, более экономичных технологий. Наряду с традиционными изделиями, которые за долгие годы завоевали любовь ценителей ювелирного искусства, началось внедрение новых коллекций с принципиально новым современным дизайном, рассчитанным на новое поколение покупателей.
За последние пять лет, благодаря участию во всех крупных международных выставках, мы вернули практически всех клиентов, которые здесь были некогда утеряны. Официально мы сегодня поставляем продукцию в 27 стран мира. Учитывая специфику вашего журнала – «Янтарного моста», скажу, что среди них есть Германия, Польша, Финляндия.
А для кого предназначены изделия «Русских самоцветов»?
Есть для массового потребителя, но есть и эксклюзивные работы. Почему эксклюзивные? За последние годы обозначилась четкая тенденция а увеличение спроса на дорогие ювелирные украшения. Связано это, в первую очередь, с тем, что доходы населения стали расти. Для обслуживания таких клиентов у нас был открыт VIP-зал, где довольно много покупателей, которые в спокойной обстановке могут выбрать себе уникальные украшения.
Еще одна специализация – производство коллекционной серебряной посуды, в том числе с государственной символикой. Мы поставили около 7 тонн столового серебра Управлению делами президента России. Нашими приборами сервируются основные резиденции главы государства. Также по казу управления делами мэрии Санкт-Петербурга мы делали памятные знаки к 300-летию Северной столицы. Эти знаки были вручены главам 120 государств, приглашенным на празднование. Теперь у них и их жен есть наши изделия.
Наверное, этот бизнес держится на покупателях-женщинах?
Ничего подобного. Большая покупателей дорогих подарков, предметов интерьера, посуды – мужчины. Например, в свое время мы запускали линию производства гладкого столового серебра под вполне конкретный заказ Константиновского дворца и были уверены, что после выполнения заказа производство придется сворачивать. Однако решили попробовать продолжить выпуск и удивились результату: сейчас линия мощностью 7 тонн в год не удовлетворяет спроса. Люди стали уделять больше внимания к тому, что их окружает дома, что подарить близким на праздник. Так что с «Русскими самоцветами» мы еще раз убедились в том, как важно обладать всей «золотой цепочкой»: от месторождения до магазина.
ИНСУЛИН ДЛЯ РОССИИ
ОТ СЕРГЕЯ ДОКУЧАЕВА
А в фармацевтику Вас каким ветром занесло? Бизнес, вроде, для вас абсолютно не профильный.
Дело было так. В 1990-х ко мне обратилась одна из западных компаний с предложением построить завод по производству инсулина. Мы попросили поддержки от окружения Ельцина, но нам прямо сказали: это сейчас нецелесообразно. Однако перед президентскими выборами 2004 года по стране поползли слухи, что иностранные поставщики инсулина могут взвинтить цены. Чуть позже меня пригласил к себе Сергей Чемезов, глава ГК «Ростехнологии», и попросил найти западного партнера, чтобы вместе с ним построить завод полного цикла по изготовлению инсулина.
Мы направили письма основным производителям инсулина, но отклик пришел только от владельца компании Bioton S.A. Ришарда Краузе. А место для строительства – Орловскую область – нам предложил ее губернатор Егор Строев. Владимир Путин, тогда президент России, проект поддержал, и за два с половиной года завод был построен. Сейчас партнером в данном проекте, вместо Bioton S.A. является одна из крупнейших компаний мира Sanofi-Aventis.
Но теперь у вас, насколько мне известно, возникла идея создания фармацевтического кластера в Волоколамске. Как она родилась?
Весной 2009 года я побывал во Франкфурте-на-Майне на переговорах с представителями фармацевтического гиганта Sanofi-Aventis. И увидел немецкий завод по производству инсулина. Впечатление он оставил мощнейшее. Представьте себе фармацевтический индустриальный парк, где в одном районе с удобством устроилось около 80 крупных и мелких фармакологических, биотехнологических и химических компаний. И возможности, которые такой парк предоставляет. И я подумал: а отчего бы не создать такой фарм-город в России? Сколько ж можно закупать такое необходимое для диабетиков лекарство, как инсулин, большей частью заграницей!
Вернувшись, направил записку в правительство, в которой предложил создавать подобные фармгородки в России с привлечением западных компаний. Встретил полное понимание, и в ноябре 2009-го состоялось подписание документа между Sanofi-Aventis и ООО «Проминвест», принадлежащим ГК «Ростехнологии», о намерении участвовать в проекте «Фармполис» по созданию фармгородка под Волоколамском. А в планах – и другие амбициозные проекты – возвести подобные центры во многих регионах России. И привлечь не менее 10 фармацевтических компаний мирового уровня в каждый фармкластер.
И чем вас привлекают такие проекты?
Мне кажется, постоянно генерировать продуктивные идеи – это в моем характере. Когда процесс запущен, становится не так интересно. Но в этом случае проект, похоже, долгосрочный. До того, пока все здесь устаканится, еще далеко, трудностей – море. Значит, еще долго скучать не придется.
БЛИЦ-ИНТЕРВЬЮ
Еще несколько коротких вопросов и таких же коротких ответов. Для полноценности портрета.
Чего вам не хватает, чтобы почувствовать себя счастливым?
Только одного. Для полноты счастья не хватает времени.
Чем гордитесь?
Только одним – своей семьей.
Любимая передача телевидения?
Любимых нет, но есть то, чего стараюсь не пропускать – новостные программы.
Последний фильм, который запомнился?
Это «Остров» Павла Лунгина. Есть о чем задуматься.
Какого певца считаете лучшим за все времена?
Мик Джаггер и его «Роллинг Стоунз».
Любимая цитата?
Высказывание принадлежит Аристотелю:
«Ум заключается не только в знании, но и в умении прилагать знания на деле».
Беседу вел Андрей Караваев
ЯНТАРНЫЙ МОСТ. МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЖУРНАЛ