ХАЙКО ДРОСТЕ
ПРОФЕССОР ИСТОРИИ УНИВЕРСИТЕТА СЁДЕРТЁРН
Модератор конференции в Стокгольме профессор Хайко Дросте рассуждает о том, как на берегах Балтики соединяются прошлое и настоящее.
Политические изменения начала 1990-х годов в Центральной и Восточной Европе способствовали тому, что существенно возрос интерес к региону Балтийского моря – не только как важной зоне экономического взаимодействия, но и как к историческому региону со своей особенной балтийской культурой. Дать определение этой культуре непросто. Историки предпочитают воспринимать Балтийское море как многовековой инфраструктурный и коммуникационный узел. Но история межкультурных контактов на Балтике во многих своих аспектах еще не написана. У нас есть лишь кусочки этого пазла – кросс-национальная и кросс-культурная ретроспектива не возникает легко. Напротив, несмотря на многие века миграционных движений и межкультурных контактов, ментальная карта – и историков, и самих обществ – продолжает оставаться картой национальных государств. Они воспринимаются как более или менее стабильные сущности с гомогенной культурой и четкими границами. Поэтому миграция и межкультурные контакты, как правило, рассматриваются как беспокоящие, проблематичные. Два шведских примера иллюстрируют такую ментальную карту.
Три года назад, чтобы обсудить понимание шведской нации, в Гетеборге собралась конференция шведских историков «Ограничены нацией?» (Fångad i nationen?). Вопрос был скорее риторическим, так как ответ был очевиден – «да». Только немногие шведские историки имеют дело с нешведской тематикой. Небольшая часть по-прежнему работает по тем иностранным провинциям и колониям, которые Швеция имела во времена т.н. эры великодержавия. Также имели место дебаты относительно языковых навыков современных историков как предпосылки международных и кросс-граничных исследований. Налицо тенденция к такой билингвистической исследовательской культуре, в которой английский язык не ограничен ролью ведущего иностранного языка. Он постепенно становится единственным, благодаря тренду фокусирования внимания на тех школьных предметах, которые более ориентированы на «рынок труда». И это ни в коей мере не только шведский тренд.
Другой пример. В первой половине апреля 2013 года Швецию потряс политический скандал. Конгресс Социал-демократической партии избрал широко известного мусульманина Омара Мустафу в правление партии. Омар Мустафа обладал всем, что делало этот выбор рациональным с точки зрения партии. Он – молодой и успешный иммигрант, давно и активно участвует в общественной жизни, пользуется авторитетом в мусульманской общине. Но всего через несколько дней этот выбор взорвался прямо в лицо Социал-демократической партии. Выяснилось, что Мустафа был весьма религиозным мусульманином. Оказались не вполне определенными его позиции в дискуссиях, касавшихся равноправия мужчин и женщин, равных прав для гомосексуалистов, а также вопрос о его предполагаемом антисемитизме. Сам Мустафа не способствовал их прояснению. Но основной проблемой, по всей видимости, стала сама его включенность в мусульманское сообщество, чьи ценности противоречат ключевым ценностям этнически шведской партийной организации. Столь выраженная инаковость чревата для партии многочисленными проблемами, если она позволит себе бороться за права иммигрантов, игнорируя ценности большинства общества.
Очевидно, что партия была пронизана антимусульманскими настроениями. Шум в СМИ только способствовал ускоренному выходу Мустафы из партии. Этот казус продемонстрировал, что разнообразие даже в современных демократиях неочевидно. Напротив, рамки публично одобряемого, кажется, всё более сужаются. Некоторые из антисемитов, которых Мустафа приглашал в Швецию для чтения лекций и которые затем были поставлены ему в вину, ранее уже приглашались шведскими политиками, что не вызывало общественной реакции.
Итак, в то время как мы обычно воспринимаем межкультурные контакты плодотворными, в некоторых миграционных потоках видится угроза превалирующим идеям, национальной и культурной гомогенности национальных государств.
Формирование региона Балтийского моря с глубокой древности шло путем миграций и межкультурных контактов. Некоторые их аспекты и плоды были восприняты как полезные, прежде всего всё то, что связано с торговлей. Другие аспекты, прежде всего касающиеся культурной и политической гегемонии, будь то Тевтонский орден и его миссия, которая привела к вековому преобладанию германской культуры на Балтике, будь то датское, шведское или русское господство, основанные на войнах и притеснениях, – все они воспринимаются негативно (с некоторыми интересными исключениями).
Внимание участников нашей конференции было сфокусировано на миграциях и межкультурных контактах в долгосрочной ретроспективе, со стартовой точкой в Средних веках. И хотя большинство докладов было посвящено вполне конкретным темам, все они были открыты для исторических сопоставлений. Последнее необходимо не в последнюю очередь потому, что наши ментальные карты непросто поколебать.
Встреча в Университете Сёдертёрн явилась также продолжением долгой серии русско-шведских конференций историков. Предыдущая (Москва, июнь 2011 года) открыла эти двусторонние конференции для участников из других стран региона Балтийского моря. Конференция в Стокгольме в 2013 году сделала еще больший шаг в этом направлении. Участники представляли Финляндию, Эстонию, Латвию, Польшу, Германию, США, Канаду и, не в последнюю очередь, Россию и Швецию.
История Балтийского моря нуждается в углубленном исследовании восприятия миграции и межкультурных контактов. Политические и экономические аспекты этой истории большей частью хорошо изучены. Сегодня важно понимать, как общества в прошлом реагировали на перемены и как мигранты и их культуры инкорпорировались, трансформировались или отвергались. Реакции на перемены зачастую приходят изнутри обществ, при ограниченных возможностях властей влиять на эти процессы. Необходимо также больше исследований того очевидного феномена, что национальные культуры являются конгломератом различных культур. Но они могут быть и выражением культуры большинства, которое пренебрегает другими, социально ущемленными, культурами. Явный пример этого – финское, эстонское и ливонское крестьянские общества раннего Нового времени. Есть и другие примеры.
Конференция продемонстрировала полезность рассмотрения проблем под различным углом зрения, совмещения анализа их экономических, политических, социальных и культурных аспектов. Целый ряд докладов был посвящен конфликтам и различным формам культурной гегемонии, что само по себе может рассматриваться как выражение политического отношения. И в этом смысле очевидными были параллели между ними. Быть может, историки слишком много внимания уделяют конфликтам потому, что именно они генерируют значительную часть исторических источников. Но такая фокусировка может отражать и распространенное негативное восприятие перемен в обществах, которые склонны видеть себя стабильными.
Общую балтийскую культуру, или «идентичность», не просто осознать. В наибольшей степени она проявляется в согласии с особой важностью торговли в регионе. И действительно, на Балтике имеется для этого разветвленная инфраструктура связей. В культурном же плане Балтийское море скорее барьер – связи нередко ограничены сушей. Всё это требует дальнейших исследований, а также конференций для их обсуждения. Надеюсь, прошедшая в Стокгольме конференция окажется лишь очередной в длинном ряду дискуссий и встреч. Мы должны встречаться вне наших национальных сообществ, чтобы испытывать на собственном опыте те культурные контакты, которые сформировали регион Балтийского моря за его долгую историю. То, что эти конференции, вероятнее всего, будут проводиться на английском языке – современном lingua franca, – своего рода ирония истории по отношению к языку, игравшему до недавнего времени второстепенную роль в Балтийском регионе. Это позволит участникам ощутить на себе проблемы межкультурных контактов в обществах минувших эпох. Никогда не было только одного языка, на котором говорили все.
ЯНТАРНЫЙ МОСТ. МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЖУРНАЛ. 2013. № 2 (10)